Но, наблюдая за ними, я точно знал,
Что не скажу ни одной: «Я весь день скучал».
Выключи звезды, сотри их с лица небес —
Я очень скоро смогу обходиться без.
В небо ночное уставясь, в его наготу,
Я полюблю и его темноту, пустоту.
ИСКИЯ
Время отметить, как много решает шпага,
время фанфар и парадов, время тирану
в город въезжать на коне, молча кутая плечи
в плащ под опавшими стягами,
длинным штандартом.
Время сердечную смуту пропеть, того ли,
кто, покидая казармы, тем самим рубит
гордиев узел порочных привычек, связей;
время быть первым из тех, кто умеет видеть
в каждом бездомном бродяге родную душу.
Время пропеть славословие вешним водам,
равно для нас дорогим, несмотря на то, что
стоим в конечном итоге мы в ценах жизни.
Каждому дорого место, где он родился:
скажем, аллея в парке, холмы, утесы,
отблески света на серебристых ивах,
что повторяют рисунок речного тока.
Ныне, однако, я славлю другое место:
вымокший в солнце зародыш, птенец, тебя я
славлю, Иския, тебя — где попутный ветер с
частье приносит. И здесь я с друзьями счастлив.
За горизонтом остались столицы. Ты же
славно умеешь зрачок навести на резкость,
располагая людей в перспективе, вещи;
тех и других одевая в шинели света.
Видишь, на пляже турист — его мысли беспечны,
но без удачи, твердишь ты, не будет счастья.
Чья это кисть положила прозрачный желтый,
яркий зеленый и синий на эти волны?
Здесь рассекает обширные спелые воды
мол, задирая скалистые складки лагуны, —
видишь, ее вожделение пеной прибоя
это гранитное лоно смягчает? Вечно
длится соитие… Вечен покой, Иския,
этих пейзажей, которые нас научат
горе забыть и покажут, как ставить ногу
в этих извилистых тропах. Научат видеть
в слишком открытом пространстве
модальность цели
нашего взгляда. Допустим, восток — ты видишь,
как неизбежно встает над сверкающим морем
сквозь горизонт, словно пудинг
домашний, Везувий?
Если посмотрим правее, на юг, увидим
Капри — мягкие склоны, откосы, горы;
там, за холмами, должно быть, как прежде,
славен
Бог Наслаждений — завистливый бог,
жестокий.
Тень ли, прохладное место, красоты вида —
это лишь повод для нашего отдыха. Пчелам —
повод кружить над цветущим каштаном.
Людям —
короткостриженым, черноволосым — повод
из арагонских сортов винограда янтарный
делать напиток… И вина, и цвет медовый —
темный, кофейный — нас вновь
возвращает к вере
в самих себя. И мы верим — как ты, Иския,
веришь молитвам твоих алтарей. Не то, что
ты заставляешь забыть о невзгодах мира:
глядя на эти заливы и бухты, странник,
