— Точно, — согласилась с ним Ксюша, — нужен череп.
Саша Углокамушкин молчаливо восхищался родителями Толика Лаперузы. Они были естественны, как звезды. На них можно было не обращать внимания.
— Зачем тебе череп? — сразу же въехала в проблему Марина Яковлевна. — Если хочешь, чтобы тебя не узнавали на экране в соло-исполнении, наложи на лицо театральный символ.
«Половина лица — черный грим, половина — белый, — мысленно представил Саша Углокамушкин, — черта ассиметричного проявления настроения в уголках увеличенного алым рта».
— И на голове фиолетовая шапочка, — мельком взглянул на Ксюшу Николай Петрович, заодно поинтересовавшись у сына: — Чем это вы занимаетесь, почему не на занятиях?
— Коля, — раздался голос Марины Яковлевны из глубин холодильника, — ты поглупел. Сыну уже двадцать два года, и он зарабатывает в два раза больше нас с тобой. Кстати, — она прищурившись посмотрела на Сашу, — у вас идеальное лицо для роли тоталитарного соблазнителя.
— Не может быть! — Николай Петрович быстро подошел к Саше, охватил его голову двумя руками и большими пальцами оттянул ему нижние веки, внимательно разглядывая зрачки. — Что-то есть, но не для театра.
— Сколько кошмара, — вздохнула Марина Яковлевна, выбрасывая в пластиковый мешок для мусора пакеты с чипсами и упаковку быстрорастворимого супа, до этого она уже отправила туда полуфабрикатные шницеля. — В Москве не осталось ни одной престижной творческой профессии, кроме гангстеризма, стриптиза и депутата государственной думы. Пойду посмотрю, что у тебя творится в комнате.
— Мама, — испуганно попросил ее Толик, — только ни к чему там не прикасайся руками.
— Хорошо. А почему у тебя рука в перчатке, что-то случилось?
— Да, — кивнул головой Толик, — вырос шестой палец, а вместо ногтей — драгоценности.
— Прекрати, — оборвал сына Николай Петрович, — как ты разговариваешь с матерью?
— Нормально он разговаривает, — проговорила Марина Яковлевна, покидая кухню, — правдиво и уважительно…
— Ну нет, — доложил полковник Грюнвальд главе ГРУ, входя в кабинет, — это наглость.
— Конечно, наглость, — поддержал полковника Николай Олегович Дождь, идя ему навстречу. — Америка вообще не имеет права на существование после уничтожения индейцев на своей территории и пристрастия к хэппи-эндам.
— Я не об этом, — удивил генерал-полковника Грюнвальд. — Нас обокрали, вычистили все из блока «Монаха», а он у нас не был выведен на открытую систему, даже на «Миус» не выводился, работал в режиме прямой связи, на луче.
