— Ну вот, — огорчилась Ксюша и с печалью посмотрела на Лаперузу и Углокамушкина, — узнали.
На голове Ксюши Мармик было сооружено нечто спиралевидное, раскрашенное в кричащие кислотные цвета. В мажорствующей среде это называлось экстремальной прической. Лицо Ксюши было в боевом раскрасе спецназовца, плюс утрированные «кошачьи глаза» на верхних веках, юбка «вуаля» камуфляжного цвета, колготки-милитари, куртка-дудун без рукавов песочного цвета, милые ботинки малинового цвета на толстенной подошве радужных оттенков.
— Ну и узнал, ну и что здесь такого, — взял артист из рук сына чашку с чаем и сел за стол напротив Ксюши. — У меня профессиональное видение, я человека в любом гриме и после любой пластической операции узнаю. Как я понял, вам нужно, чтобы Ксюша была неузнаваемой.
— Это мой друг, Саша Углокамушкин, телерепортер, а это мой отец, Николай Петрович. Да, — объяснил Толик, — мы хотели сделать Ксюшу неузнаваемой даже для родителей, если бы они увидели ее на экране телевизора.
В это время щелкнула входная дверь, и через мгновение в кухню вступила женщина в английско-ирландского стиля пончо, желтых вельветовых брюках, белых с золотом босоножках на тонких высоких каблуках и с психоделической акцентацией тонов в макияже. В левом ухе женщины болталась сережка-череп из туманного цвета драгоценного опала.
— Чем могу быть полезен? — галантно встрепенулся Николай Петрович, вскакивая с места и предлагая женщине стул. — Я польщен, что у вас есть ключ от нашей квартиры.
— Мама! — Толик подошел к женщине и, поцеловав ее в подставленную щеку, указал на отца: — Это мой папа и твой муж, Николай Петрович.
— Марина, — ничуть не смутился артист, целуя супругу, — я так устал от лицедейства и событий в мире, что даже не смог узнать тебя в первые секунды света, исходящего от твоего лица.
— Ну да, — улыбнулась Марина Яковлевна, с интересом оглядывая участников кухонной сцены, — ты прав — мир переполнен событиями. Ливадеев, подлец, снова сошелся с Ингой и снял «Венецианского купца» с репертуара.
— Дорогая, — Николай Петрович залпом выпил остывший чай и поморщился как от водки, — «Венецианского купца» нельзя снять с репертуара, но я с тобой согласен, Инга стерва и как артистка мало привлекательна, я уже не говорю об этой законченной сволочи Ливадееве. Кстати, Ксюша, — отвлекся от мировых событий артист, — тебе нужен к твоему раскрасу отвлекающий штрих, вот как у Марины, череп в ухе. — Он указал пальцем на супругу, приступившую к изучению холодильника и выбрасыванию оттуда негодных, на ее взгляд, продуктов. — Он выполняет роль блестящей палочки в руках гипнотизера.
