Продолжайте, господа, продолжайте, — махнул рукой граф. — Что тут, собственно, происходит? Надеюсь, у вас имеются достаточно веские причины, чтобы так обходиться с одним из моих слуг?
Капрал объяснил ему ситуацию, какой она была к моменту ухода Мишеля.
— Кажется, с возвращением молодого человека появились какие-то новые моменты, — добавил он. — Кстати, я даже не заметил, как он ушел.
Граф в это время удивленно разглядывал поврежденную картину.
— Если позволите, господа, — сказал Мишель, — я объясню, что за всем этим стоит.
Он рассказал, как пришел к выводу, что Бертэн собирается заполучить картину и скрыться, и как догадался, что улика находится в машине, точнее, в этом чемодане.
Улика? — буркнул капрал.
Я вам запрещаю!.. — закричал Бертэн.
Ну-ну, — ответил капрал, — не слишком ли мы горячимся?.. Посмотрим, прав ли молодой человек…
Он без труда открыл чемодан и стал методично выкладывать на стол все, что лежало внутри. Бертэн был вне себя…
Но кроме одежды, пары обуви и несессера, в чемодане не было ничего интересного.
Жандармы разочарованно смотрели на Мишеля. Тот был обескуражен. Он так много сделал, чтобы тайна, связанная с этим домом и картинами графини Гортензии, в этот вечер перестала быть тайной!..
— Позвольте, — вдруг произнес он.
Бертэна выдало его беспокойство. Едва ли человек станет так волноваться, если в его чемодане нет ничего особенного.
Мишель развернул один из пиджаков и вынул помятый серый пакет со штампом почтового управления.
— Вот и доказательство! — сказал он.
Бертэн обмяк на своем стуле. Он был сражен; не будь ой привязан, он рухнул бы на пол.
Присутствующие окружили Мишеля. А он с торжествующим видом вынул из серого пакета потертый белый конверт и протянул его Анриетте.
Это письмо для вас, мадемуазель де Маливер, — сказал он. — Оно опоздало на девять лет… Но лучше поздно, чем никогда.
Значит, тот журналист сказал правду? — прошептала Анриетта, дрожащей рукой взяв письмо.
С растерянным видом, не в силах скрыть свое потрясение, она прочла адрес. Все взгляды были устремлены на нее. Наконец она вынула из конверта три листка, исписанные мелким почерком. От волнения Анриетта с трудом разбирала слова. Дочитав письмо до конца, она молча протянула его Ришару. Девушка была бледна и, казалось, близка к обмороку; у нее был такой вид, словно она не может поверить в прочитанное.
Ришар сначала нахмурился, потом тоже побледнел.
— В конце концов, — вдруг загремел граф, — скажут мне, что здесь происходит?
