Вдруг дядя Эрнесто сказал:
— Документ подписан.
А отец отозвался:
— Мы расстанемся в начале месяца.
Луиза уже убежала прочь, но в глубине аллеи еще не осело облачко пыли, поднятое ее слишком длинным платьем.
С сухим треском захлопнулась дверь кабины и отделила наши голоса от голосов провожающих, махавших нам руками. В моих глазах осталось лишь несколько слов. Вскоре мы уже были среди облаков, а под нами лежала бесконечная белая равнина. Я мог бы ринуться вниз головой в самую гущу облаков и даже не пораниться: не сейчас, а вот теперь зажегся нужный свет. Так мальчишкой в краткий миг я мог на бегу упасть с большой высоты и не получить ни одной царапины. Дома, рассыпанные среди полей, — я хотел бы жить там, а не тут. Неопределенность парения длится долго, но вот появляется новый город — у этого города есть свое начало, свой периметр, я еще не решил, где проведу старость, которая наступила уже много лет назад. Я не в силах найти покой ни в одном из мест, иной раз мне хочется проглотить самого себя до последнего куска — может, тогда я смогу ощутить покой.
Внизу под кучевыми облаками селение совсем черное, кто-то говорит: сегодня не выйду, будет дождь.
Справа я различил большой город; тень покидала его, чтобы уступить место солнцу, которое надвигалось так, словно оно вышло из медленно распахиваемой двери. Слева — река. Я родился на берегу этой фиолетовой с серым отливом реки. Не хочу умереть в моем селении, там я снова превращусь в землю, а вот среди огромных домов города однажды утром мог бы и возродиться.
Сколько тут пространства! Можно его одолеть? Но ведь стоит нам овладеть одним местом, как мы просыпаемся в другом, уже подвластные кому-то. Самолет во мне самом, достаточно было закрыть глаза, и я обтянул его своей кожей. Во сне случаются вещи, для свершения которых нужно свое долгое время, заключенное в нашем, более коротком.
Меня отвлекла зелень, проступившая на поверхности воды, затопленного рисового поля, — зеленый цвет, какого прежде никогда не было.
Самолет спустился, а я — это мальчик, что, глядя в окно, говорит: посмотри — самолет.
…И пишу я тебе наверняка в последний раз. Конец мой близок (я не говорю — смерть, потому что от этого слова веет чем-то страшным, и, значит, оно не подходит к моему случаю), я жду его с часу на час. Я очень бы удивился, если бы этого не случилось.
Ты думаешь, я хочу уйти из жизни по своей воле — я не желал бы и не осмелился поступить наперекор законам природы — или же из-за совсем расстроенного здоровья. Нет, Антонио, тело твоего молодого друга еще долго могло бы противостоять смерти, особенно на этой земле. Здесь деревья источают особый аромат, и капли смолы стекают по коре; вода тут чистая, для всех есть работа, и каждый может отдохнуть у моря, на берегу, к которому каждые десять дней, рассекая волны, подплывает почтовое судно.
