Старания принесли плоды, и буквально через пару дней на восковое лицо вернулось хотя бы подобие естественных красок. Казалось, Диниэр всей кожей впитывает в себя солнечный свет, а солнечные зайчики ластятся к нему, как шаловливые котята. Дамон удовлетворенно отметил, что эльфенок определенно начал оживать, но благодушное настроение продлилось недолго.
Доктор Фейт был немало удивлен по утру не обнаружив своего подопечного: куда мог деться больной эльфик, которого еще кормить с ложечки приходилось?
Он и не делся никуда: Диниэр лежал в коридоре и не стесняясь плакал оттого, что не смог даже выползти из деревенского дома, где они ночевали. Когда он почувствовал, что его поднимают, — то зарыдал еще горше. В устремленных на темного глазах плескались, мешаясь между собой, отчаяние, страх, тоска и мольба.
— Не надо… не надо… не надо… не надо… — все, что можно было разобрать между всхлипами.
Врядли бы здесь помогли слова, и Дамон просто погрузил его в сон, хотя подозревал, что именно это постоянное воздействие каким-то образом тормозит естественные процессы восстановления. Потирая ноющий который день висок, он признал, что его решение относительно Диниэра и с самого начала выглядело более, чем сомнительным.
Возможно, жалость к нему не была бы такой острой, если бы речь шла об обычном парнишке, — не важно эльфенке ли, человеке, — но ведь Динэ был Стражем! Среди ищеек Своры впечатлительных слабонервных 'золотых' деток не встречается априори. И обучение куда как суровое и физически, и психологически… Он достаточно в свое время имел дело со Стражами, чтобы знать, о чем говорит.
Эльфенка сломали качественно, и смехотворная попытка побега была продиктована вовсе не осознанным волевым решением, а скорее, почти животным стремлением оказаться подальше от того, кто может причинить боль.
Уже приближаясь к дому госпожи Симиллы по улочкам Тарешта, Дамон грустно спрашивал себя, что мешало ему пойти своей дорогой, бросив беспомощного Диниэра на первого попавшегося? Он не обязан подбирать всех пострадавших от темных чар или опекать поголовно всех черных! Приводя в свой дом эльфа и Стража, не наступает ли он на одни и те же грабли? Не слишком ли заигрался в милосердие?
И именно этот момент выбрала судьба, чтобы преподнести ему еще один не менее неоднозначный 'подарок' в лице худощавого юноши, сидевшего на выступе садовой ограды, при виде которого Дамон впервые в жизни оказался между двумя необыкновенно сильными желаниями: взяться за розги в воспитательных целях и пару раз постучаться головой о ближайшую стену. От безвыходности.
