— Кстати, архивариус, а ты почему до сих пор не женат? Пора бы.
Ответила за меня мама:
— У него, Валя, невеста в Москве. Учится с ним на одном курсе. Хорошая девушка, очень красивая. И имя у нее прекрасное — Наташа. Они как-то приезжали вместе. В прошлом году, да, Игорек?
Я нехотя буркнул:
— В позапрошлом… Давайте не будем об этом.
Валька посмотрел на меня с недоумением.
— Что еще за новости? Почему не будем? Радоваться надо чудаку, а он — не будем…
Мама сказала то, что должен был сказать я, но сказать не решился:
— Не обращай внимания, Валя. Она не пишет уже месяц, поэтому Игорек нервничает. А мало ли чего? Сейчас у нее сессия, она занята, это естественно.
Я мысленно взмолился. Господи, бедная мама! Она до сих пор имеет представление о сессиях по годам своей юности! Да мы с Наташкой каждую сессию не вылезали из постели, словно это и было нашим главным занятием, а сессия — это так, между делом. И ничего, прекрасно сдавали. И уж если что мешало ей писать, то сессия — в последнюю очередь.
Валек между тем пожал плечами.
— Ну, что же, не будем, так не будем. Только я уверен, что все образуется, — и, помолчав, добавил глухо: — Нельзя исправить только одного — смерти.
Тон его был таким, что у меня мурашки по спине поползли. Я видел, как вздрогнула от этих слов мама, и в глубине ее глаз метнулся испуг. Нет, что-то с Валькой все-таки не в порядке, вот и мама это замечает. Похоже, он переменился не только внешне.
Дальше разговоры потекли мирно, без всплесков. А после третьей рюмки мама, сославшись на усталость и хмель в голове, отправилась спать, оставив нас вдвоем. Несколько минут мы молчали, словно не зная о чем говорить. Валька налил еще по одной, мы все так же молча выпили. Пошарив руками по карманам, Валька достал зажигалку и сигареты.
— Пойдем, покурим.
Я повернулся к подоконнику, взял старенькую, папину еще, глиняную пепельницу в форме лаптя с отбитым краем и поставил на край стола.
— Кури здесь.
Валька протянул пачку.
— А ты?
— Давай и мне.
Прикурив, Валька глубоко затянулся и спросил меня:
— Игорек, ты как-то странно на меня смотришь. Как будто у меня на лбу рога выросли. Что с тобой?
Я ответил уклончиво:
— Не знаю, Валька. Я еще сам не понимаю, но ты… ты такой странный стал, не такой, как прежде.
Валька усмехнулся:
— Какой же?
Я помолчал какое-то время, думая, как бы ответить помягче, чтобы не обидеть его.
— Жесткий какой-то. Вроде бы и ты, а вроде и нет. Глаза твои, лицо твое. А вот внутри тебя что-то изменилось.
