Алла предложила мне посмотреть её фотоальбом. Вот она, Любовь Алексеевна, мать Аллы, в двадцатипятилетнем возрасте. Они с Аллой почти одно лицо. Вот Михаил Васильевич Разумовский, её отец, их свадьба, новорожденная Алла, Алла дома учится читать.
Мы смотрели фотоальбом, говорили о своей жизни около двух часов. Наконец Алла сказала:
— Знаешь, Пётр… Можно, я буду называть тебя Петя?
— Да, — ответил я немного смущённо.
— Петя, я тебя люблю.
Я немного заволновался. К этому я ещё не был готов. Я вспотел, и у меня заболела голова. В голову не приходила ни одна мысль, что же ей ответить.
— Вижу, ты не можешь мне ничего ответить. Но ты и не говоришь мне, что меня не любишь. Значит, я тебе нравлюсь.
В общем-то, она была права.
Алла позвала меня на коридор, сказав, что у неё для меня есть сюрприз. Она открыла заднюю крышку фортепиано:
— Вот тут у нас тайник. Многие знают, что вещи можно прятать в пианино, патрульные обычно ищут их в верхней части. Но мало кто догадывается, что задняя крышка тоже открывается. До этого додумалась моя мама.
Я был поражён такой изобретательностью, особенно тем, что до этого додумалась женщина.
— Но это ещё не всё, — она достала из своего тайника большую запечатанную бутылку, — мама сказала мне, чтобы я берегла её до встречи с тем мужчиной, с которым захочу связать жизнь.
Я понял, что это было вино. В моей душе произошёл очередной переворот. Я уже не был так уверен, что закрою глаза на поведение этой семьи:
— Исламская Социалистическая Конфедерация не позволяет своим гражданам употреблять алкоголь, за это можно досрочно попасть на Страшный Суд. Пророк Мухаммед чётко и ясно сказал, что пьянство — страшный грех.
— Всё равно никто не узнает. Да, ты патрульный. Но не в твоих интересах меня закладывать. Ты выдал мне военную тайну. И я уверенна, что ты сам выпьешь. Ты так и не сказал мне, что меня не любишь, следовательно, ты меня любишь, и ради меня готов на всё.
— Откуда твоя мама достала эту бутылку?
В 2084 году, когда в нашей стране было меньше запретов, моя мама в пятнадцатилетнем возрасте купила эту бутылку на чёрном рынке. Правда, через пару лет чёрные рынки были закрыты, но она оставила бутылку на память. А потом подарила мне.
Я не знал, что ей ответить. В общем-то, мне почему-то хотелось отведать запретного плода, но я был уверен, что делать это нельзя. Какой-то демон овладел моим сознанием. С одной стороны я — это тот же я, раб Божий Пётр Казанский. С другой — я какой-то одержимый, непредсказуемый человек, чьи чувства несовместимы с религиозным сознанием. Аллах, прости меня! Мне тяжело об этом говорить, но я как честный человек обязан записывать в дневник все свои мысли.
