Одинцова загородила Кобешкина своей широкой спиной и спросила:
- Гаврилов, скажи-ка нам, пожалуйста, когда кончится война?
- Через четыре месяца кончится? Но ведь не более года? Не более? - с надеждой спросила Доротея Макаровна.
- Это было бы кошмарно... - сказала мать Вовки Ишина.
Приди Гаврилов пешком, его бы так не допрашивали. Но он приехал в шикарной машине и говорил с человеком в шляпе об алмазах и бриллиантах.
Я тоже внимательно смотрел на Гаврилова и ждал, что он скажет. А он поморгал, как человек, который только что проснулся и еще хочет спать, и переспросил:
- Вы про что?
- Про войну. Каков ваш прогноз? - сказала мать Вовки Ишина.
Гавриловы жили как раз над ней. Это между их окнами висел скворечник, приколоченный к ноге женщины с прямым носом. Я когда-то думал, что это Гаврилов прибил скворечник, и спросил об этом Зойку. Мы тогда еще во втором классе учились. Зойка сказала, что скворечник у них общий, напополам с Ишиным. Но ей в то время верить было нельзя. Она до четвертого класса все время врала. Потом я забыл про этот скворечник, потому что в нем все равно никто не жил.
- Наша дискуссия носит принципиальный характер, Егор Алексеевич, добавила мать Вовки Ишина. - Немцы сами сбросят Гитлера, потому что народ Гёте и Вагнера, Бетховена...
- Я с ней каждый день спорю! - зло посмотрев на Барыню, перебила Одинцова. - Она говорит: может, год.
- Ну-ну, спорьте, дискутируйте, - сказал Гаврилов и шагнул в глубь парадного.
- Егор Алексеевич, - с мольбой произнесла тетя Катя, - ты уж скажи нам. У меня мать с сестрой в Смоленске остались.
Гаврилов задержался в подъезде и, повернув к нам свое заросшее щетиной лицо, сказал:
- Бросьте вы ерундой заниматься: год, полгода... Года два, если не три!
Мы слушали, как Гаврилов поднимается по лестнице. Мы молчали долго, пока не затихли его шаги.
- Паникер! - сказала Одинцова. - Злобный паникер, сеющий злобные слухи.
- Пойду отнесу ему сапоги, пусть подавится! - сказал Кобешкин. Хорошо ему в машинах ездить...
- Это минутное настроение, так сказать, состояние аффекта, - сказала Барыня-Матишина. - Но в такое время человек должен владеть собой. Обязан владеть собой. Воспитанный человек - тот, кто умеет скрывать свои чувства.
- Зажрался, паразит! - не унимался Кобешкин. - Отнесу ему сапоги и кину в морду. Брильянтов ему надо, дерьма ему надо!
Все ругали Гаврилова так сильно, что я даже пожалел его. Мало ли что человек может брякнуть, не подумав! По себе знаю.
