В тот вечер я никак не мог заснуть. Я вертелся в постели, как цыпленок на вертеле. В какой-то момент мне стало совсем плохо. Я не мог вздохнуть полной грудью. У меня получались только короткие, прерывистые вдохи. Мне стало плохо. Я испугался. Мне казалось, что я умираю. Я встал и ополоснул лицо. Потом попробовал выпить воды. Я не смог сделать ни глотка. Я окончательно растерялся. Наконец я вышел из своей комнаты и постучался в дверь дома Софи.
— Извини за беспокойство, но мне плохо… — сказал я, когда она открыла. — Мне очень плохо, я не знаю, что делать, я не могу дышать, есть ли здесь врач или хоть кто-нибудь, даже не знаю кто… прошу тебя, помоги мне… со мной такого никогда не было, я не понимаю, что происходит…
Софи велела мне успокоиться, зайти в дом и сесть на стул. Но я не мог успокоиться, тем более сесть на стул. Я не смог даже войти в дом.
— Подожди минуту, я сейчас оденусь и отведу тебя к женщине, которая, наверное, сможет тебе помочь.
Она вскоре вышла из дома, и мы пешком пошли в поселок. Улица оказалась безлюдной, вокруг не было ни души. Пока мы шли, я без конца просил у Софи прощения, но она каждый раз обрывала меня, говоря, чтобы я перестал извиняться.
Когда мы вошли в поселок, она остановилась перед домом со светло-зеленой дверью. По крайней мере, она казалась такой в ночном свете. Софи постучала в дверь, и через пару минут на порог вышла полная цветная женщина. Она тепло поздоровалась с Софи и спросила, что случилось. Потом провела нас в дом.
Я еще сильней разволновался. Я-то думал, что мы идем в «скорую помощь» или что-то в этом роде. Когда мне плохо, мне спокойней в больнице, где хотя бы есть лекарства.
— Не дай бог, она сейчас заставит меня есть петушиный гребень и пить козью мочу, — проговорил я с испугом.
Софи объяснила хозяйке, что со мной произошло. Тина, так звали эту крупную женщину, поставила на огонь воду и стала спрашивать, кто я такой и как я себя чувствую. Она выглядела очень спокойной, никуда не спешила, и меня бесило, что ее не встревожило мое состояние. Вероятно, ни она, ни Софи так и не поняли, что мне на самом деле очень плохо. Я не мог дышать, меня всего трясло, я, возможно, был уже при смерти, а эта женщина ничего еще не сделала для меня и продолжала болтать с Софи. Я не до конца понимал, о чем они говорили, только разобрал среди их разговора свое имя, а потом имя Федерико. Софи, наверное, сказала ей, что он был моим другом. Я спросил у Софи, о чем они говорили, и она объяснила мне, что Тина интересовалась, как меня зовут и откуда я приехал.
