Прошло не меньше трех лет с похорон Беллы, когда Саня был в Москве в последний раз. И вдруг он позвонил, был оживлен, сказал, торопясь, старик, завтра в Доме кино в большом зале моя премьера, потом — сам понимаешь… жду, начало в семь. Фильм назывался Пистолет, это не было новое слово в кинематографе, так, довольно обычный триллер, но сделана лента была на удивление динамично и крепко, и я искренне был рад за Саню, азартно аплодировал, когда он и его группа вышли на сцену на поклоны. Обнялись мы только в ресторане, и я поздравил его. Он вглядывался в меня не без тревоги, но, удостоверившись, что я не льщу ему из обязанности, а радуюсь за него, усадил за банкетным столом от себя по правую руку. И даже поднял тост за друзей молодости.
Саня стал совсем американцем. То и дело оговаривался, переходя на английский, кокетливо извинялся, не без блеска играя роль любимчика публики и героя дня. Я улучил минутку, когда гости налегли на горячее, чтоб перемолвиться с ним парой слов. Таисия не поехала, ей, кажется, дают роль, как-то между делом сказал он.
— Слушай, Саня, возможно, я понял… Помнишь ту загадку с зубной пастой, что загадала тебе мама…
Он посмотрел на меня, не понимая, о чем я, какая паста? И тут же, как некогда, задорно подтолкнул меня локтем, указывая глазами на известную красивую высокую грудастую актрису с глупыми глазами, что сидела напротив нас за столом. Неплохо, а? Что ж, он не устал и привычкам молодости не изменял. Да и выглядел очень моложаво.
Она умерла от разрыва сердца на улице, выбежав растерзанная, в порванной дубленке, на мороз из квартиры, где временно проживала с мужчиной ее двадцатилетняя дочь Марина. У подъезда ждал последний, как оказалось, в ее жизни любовник Василий — безнадежный и нищий сочинитель и исполнитель под гитару лирических песен, бард, так это отчего-то называется. Она прошла несколько шагов по тротуару, нагнулась, зачерпнула ладонью снега, приложила к разбитому лицу, пробормотала сейчас бы коньяка, что ли, вскрикнула от боли и рухнула другу на руки.
Мать и дочь в тот день решали вопрос раздела маленькой двухкомнатной квартиры вблизи метро Коломенская, где обе были прописаны. Марина выросла в меньшей комнате, где в детстве мать запирала ее на время своих самых веселых вечеринок. Теперь повзрослевшая дочь требовала свою законную долю жилплощади, но матери казалось, что та, неблагодарная и своекорыстная, мечтает на пятом десятке вышвырнуть ее на улицу. Потому, было понятно, что их дешевую квартиру не разменять, и двух квартир за нее никак не получить и из нее не сделать. А денег ни у той, ни у другой не было.
