— Спокойно, не дергайся. Если что, стреляю… Не оглядывайся, и давай, двигай к выходу. Нужно показать тебе кое-что.
Боже мой, боже мой… Какая скука. Наскочить на водителя-охранника. Который от волнения, что вычислил негодяя, уложившего столько фронтовых товарищей, даже начал заикаться.
Придется выйти с ним, чтобы, как он правильно решил, — не на людях, и треснуть его там для науки палкой, чтобы повалялся с недельку в лазарете и поразмыслил о собственной боевой подготовке. Которая ни к черту… А уже потом разыскать все-таки буфетик и принять там грамм двести, — перед долгим полетом. И за себя, бедняжку, — вынужденного жить среди полных кретинов.
Гвидонов повернулся лицом к выходу и, еще тяжелее прихрамывая, сделал по направлению к нему несколько небольших шагов. Чувствуя совсем рядом жаркое дыхание водителя, которое от волнения запахло чесноком и каким-то вчерашним перегаром.
Боже мой, в какой стране мы живем. Где кругом такая вонь…
— What?!. What?!. — вдруг услышал Гвидонов громкий, с истеричными интонациями, знакомый голос. — Я подданная Великобритании. Ее Королевского Величества!.. Почему вы пристаете к инвалиду!.. Джентльмены! Помогите! Этот бандит пристал к больному человеку!.. Он хочет его ограбить!..
Это надо же, — Гвидонов даже растрогался, чуть не прослезился. Она-то какого рожна лезет, куда ее не просят… Но — приятно. Для нее это подвиг, акт самопожертвования. Ради него. Которому не хватает для полного счастья маленькой беленькой ампулы, вшитый в воротник.
— Ты что?! — зашипели сзади шепотом, но каким-то очень громким. — Ты что, дура, своих не узнаешь!.. Это же я, Константин!.. Ты что, рехнулась!
Народ кругом застыл, повернулся в сторону Гвидонова и англичанки, — но никаких действий не предпринимал. Потому он и выбился в люди, что сначала думал, и ничего не порол сгоряча.
— Он у меня украл кошелек! — закричала англичанка, показывая на Константина. — Теперь он хочет ограбить пожилого инвалида!.. Да сделайте вы хоть что-нибудь!..
Чего-то она, конечно, добилась. Народ образовал огромное кольцо, в центре которого стоял Константин и Гвидонов. Вдобавок, тот же народ толпился в дверях, создав там пробку. Какой-то смысл во всем этом был.
— Милиция! Милиция!.. — вдруг закричал тонко женский голос из толпы. — Здесь человека убивают!
— Пожар!!! — поддержал ее мужской бас. — Горим!!! Пожар!!!
Это уже по науке. Народная мудрость сработала и здесь.
— Ты че, дура, ты че, — повторял растерянный Константин. — Я же тебе пасть порву, дура.
