Перпендикулярный мир - Владимир Николаевич Орешкин

«Вы знаете, еще предками вашими было сказано: «Не убивай. Совершивший убийство, предстанет перед судом».

А Я говорю больше:

Тот, кто усомнится в другом человеке, — уже на дороге в суд.

Подумавший про другого: «такого не мог создать Бог», — будет держать ответ перед судом Истины.

Тот, кто решит: «в нем не осталось надежды», — обрекает себя на неугасимый огонь, в котором сгорает ложное»

Евангелие перпендикулярного мира

Светало. Утренний промозглый туман клочьями опускался на землю, из-за него я не заметил этого дурацкого болотца, размером с детскую песочницу, плотно заросшую ряской, — вмазался в него с разбега, провалился выше колен, тут же набрав в оба сапога, и с заметным усилием выбрался на берег, проклиная эту дикую природу…

И, собственно, только в этот момент остановился. Благодаря обжигающе холодной воде.

Больше спешить было некуда… Вряд ли кому-нибудь взбредет в голову помчаться по моим следам, им сейчас не до таких глупостей. У них там сейчас других проблем по самое горло.

Я поднялся повыше, сел под ближайшее дерево, и снял сапоги. Жижа из них вылилась бурным потоком. Размотал портянки, взглянул на посиневшие от холодной ванны пальцы ног, и принялся за галифе.

Но в верхней своей части я оставался совершенно сухой.

В просвете между деревьями стало видно, как, на фоне светлеющего на глазах неба, над лесом расстилается черный дым. Километрах приблизительно в пяти — или даже в шести… Никак не ближе.

Это столько я, выходит, при своем энтузиазме, за пару часов отмахал.

Не до меня им сейчас там, не до рядового подводного диверсанта, которых там, как сельдей в бочке. Не до меня.

Пошарил в кармане гимнастерки, вытащил сигареты «Североморские» и зажигалку.

Закурил, сгреб вокруг себя мелкую сосновую чушь, и сунул огонь туда.

Занялось сразу.

Нужно же обсушиться. Ну, и подумать. Совместить два приятных занятия — в одно.

Над моим болотцем покачивалась полупрозрачная белесая пелена, за ним чернело полусгнившее дерево, а за покойником нормальные деревья стояли уже нерушимой стеной.

Несмело квакнула лягушка.

Помолчала с минуту, — затем квакнула еще, уверенно и нагло… И тут же, поверив предводителю, подали голос остальные. Их в моей луже обитало с десяток. Или около того…

У меня стало поспокойней на душе.

Жизнь продолжалась.

Несмотря ни на что.

Если вам все время не везет, и ваша жизнь превратилась в равномерную черную полосу, — вы поймете меня.

Потому что и со мной происходит то же самое.