Гвидонов кивнул.
— А я, — нет. В отличии от тебя… Никак не могу представить. Я бы, на его месте, — всего лишь, узнал очередной факт об устройстве мира. Ну, выпил бы с горя, но принял бы заботу обо мне родителей. Так и воспринял бы все, — как их заботу обо мне… Не больше… С ним же произошел сдвиг… Он вернулся домой, собрал кое-какие шмотки, и навсегда ушел из дома. Искать нечто, что может позволить вернуть ему его беззаботное состояние, которое он в несколько минут потерял… Дальше, он всю жизнь искал дорогу к бесконечной жизни. Нормальный человек бы сказал, что наш принц окончательно сошел с ума. Может, так оно и было, на самом деле. Теперь уже проверить ничего нельзя. Прошло слишком много времени… Он перепробовал все: жил среди отшельников, ходил по всяким тогдашним храмам, обращался к тогдашним богам, мучил себя постом, всякой йогой, — все было не то. То есть, никуда его не вело, ни к какому раю… Пока однажды, когда он потерял уже всякую надежду, и спал под каким-то деревом, в своем рубище и голодным, — на него не снизошло откровение… Ну как?
Гвидонов кивнул.
— С этими откровениями, уже тьма… Это сплошная мистика. Ведь каждый, кому не лень, может сказать: на меня снизошло откровение. Я видел деву Марию, в пеньюаре, и она мне сказала, чтобы я совершил хадж в Мекку, и обошел там три раза вокруг священного камня… Никак не проверить, снизошло на него что-нибудь или он врет… Или врет, — но сам уверен, что снизошло. А так сплошь и рядом бывает, — когда человек думает, что на него что-то снизошло, а на самом деле по нему плачет психбольница, и ничего больше… Ты как, веришь в откровения?
Гвидонов пожал плечами. Он совершенно не понимал, — к чему весь этот, на самом деле, странный какой-то разговор.
— В один миг он достиг какого-то просветления… Я понимаю так: в один миг, все, чем он жил, ради чего ушел из дома и много лет страдал, — в один миг его волновать больше перестало. Вопрос как-то решился. Сам собой…
С Чурил опять посмотрел на Гвидонова в упор. Но теперь в его взгляде было какое-то почти детское недоумение, — ничего больше. Большой вопрос, огромный бара-бум… Как можно бояться такого очарованного человека, такого непосредственного ребенка, — который смотрит на Гвидонова и ждет от него ответа: как разгадать этот фокус, в чем его секрет, где спрятана там тайная пружина, которая приводит весь механизм в действие.
— Интересно, — наконец-то выдавил Гвидонов из себя, — я тоже не верю в откровения.
