Даже дурных людей в пьесе, у которых, вообще говоря, несколько побольше здравого смысла, чем у остальных действующих лиц — и на самом деле дурные люди на сцене, это единственные лица, которые заявляют претензию на здравый смысл — вводит в заблуждение какое-нибудь самое пустое переодевание.
Сыщик, надвинув пониже шляпу на лоб, приходит на их тайное совещание, а за ним следует и герой, который говорит визгливым голосом, — и что же? Злодеи принимают их за членов своей шайки и рассказывают им все свои тайны.
Если злодеев нельзя бывает открыть таким образом, то они идут в публичный сад, где можно пить чай и громким голосом рассказывают один другому о своих преступлениях.
Они, очевидно, думают, что это очень хорошо с их стороны, дать изловить себя сыщику.
Сыщика не следует смешивать с полисменом. На сцене полисмен всегда стоит за злодея, тогда как сыщик защищает добродетель.
Сыщик является, на самом деле, только земным орудием всеведущего и благодетельного провидения. Несколько времени он остается в бедствии — допускает, чтобы порок торжествовал, а добрых людей мучили, и ни во что не вмешивается. Но когда ему придет, наконец, в голову, что мы уже достаточно насмотрелись на все это (надо заметить, что к такому заключению он приходит довольно поздно), тут он и выходит вперед, арестует злодеев, приводит все в надлежащий порядок, возвращает хорошим людям все их имения и их жен, обещает отправить главного злодея на каторгу на двадцать лет, и все ликуют.
Он никак не может справиться со своими панталонами. Он должен поминутно останавливаться и поддергивать их.
Если он только не будет осторожен, то эти панталоны могут наделать ему больших неприятностей.
Пусть лучше сценический матрос послушается нашего совета, пока еще ничего не случилось, и купит себе помочи.
В действительной жизни матросам никогда не приходится так возиться со своими панталонами, как на сцене. Отчего это? Мы нередко встречали настоящих матросов, но, помнится, мы только один раз и видели, как настоящий матрос поддергивает панталоны.
А потом он делал это совсем не так, как делают матросы на сцене.
Сценический матрос закладывает свою правую руку за спину, левую держит спереди, подпрыгивает, проворно откидывает ногу назад, точно какая-нибудь птица — и готово.
Виденный нами настоящий матрос начал с того, что выругался. После этого он прислонился к стене, расстегнул свой пояс, поддернул свои «мешки», стоя (он и не подумал подпрыгнуть), заправил в них свою куртку, отряхнул ноги, и пошел своею дорогой.
