«24 августа, по окончании либавских торжеств, по случаю освящения порта и крепости императора Александра 3–го, я обедал на «Полярной звезде» у императрицы Марии Феодоровны. Кроме живущих на «Штандарте», приглашен был только я один. Сидел рядом с государыней Александрой Феодоровной. Говорили о нашем военном положении. Я заметил, что оно далеко не блестяще, нет денег, всё поглощает Дальний Восток, в чем большая ошибка. Александра Феодоровна возражала с обычной горячностью. Ее величество сказала, что теперь всё внимание и все средства надо обратить на Восток, что там главная опасность, может вспыхнуть война, и мы должны быть сильны.
— Потом, года через четыре, можно будет снова перенести внимание на запад, но пока этого делать нельзя.
На мое замечание, что именно здесь, на Западе, зреет главная опасность, Александра Феодоровна выразила уверенность, что до Европейской войны не допустят, но что сейчас страшна желтая раса.
Чувствуя, что тут поддержки не будет, я признал себя побежденным и шутливо заметил:
— Увы, ваше величество, моя вылазка окончилась неудачно.
Государыня рассмеялась.
После обеда все перешли на палубу пить кофе. Государь, Фредерикс, Авелан и командир яхты разместились в креслах, а обе императрицы, вел. кн. Ольга Александровна и я — на скамейке; третью группу составили Гессе, граф Бенкендорф, Мосолов, адмирал Гирш и четыре фрейлины. Беседовали и любовались иллюминацией. Мария Федоровна, которой государыня передала наш разговор, сочувственно посмотрела на меня, как бы говоря: «Надейтесь».
«Буду бороться, — доканчивает Куропаткин эту свою запись — дабы увлечение Дальним Востоком не принесло России вреда»…
Той же осенью начальник военного отдела Штаба Квантунской армии полковник барон Таубе записывает:
«Япония усиленно готовится к войне: в присутствии микадо состоялись грандиозные маневры, носившие характер демонстрации (полк. Таубе был командирован на маневры в качестве представителя нашей армии. — А. Л.). Когда я прибыл в Токио и явился нашему посланнику Розену, он первым делом спросил: каким количеством войск мы располагаем в Квантуне?
— Двадцатью тысячами, — ответил я.
Посланник не поверил:
— Но может быть, идут подкрепления?
— Никаких подкреплений не предвидится, — доложил я. — На все наши требования Главный Штаб отвечает, что при исчислении сил нужно исходить из отношения, что один русский солдат соответствует четырем японским…
Посланник всплеснул руками:
— Помилуйте, — воскликнул он, — войны с нами жаждет весь японский народ, пожертвования текут со всех сторон, принесено столько жертв, что война неизбежна.
