Выехали на трассу уже в полной темноте.
Сергей Петрович вдруг почувствовал, что устал. Раньше это ощущение он тоже испытывал, но оно не наступало так скоро.
Печально, подумал он. Хотя на самом деле истинную печаль он испытывал вовсе не оттого, что теперь без остановки мог проезжать на триста километров меньше, чем раньше.
Истинная печаль сидела справа от него, скорее даже не видимая, а угадываемая в полумраке салона, – свет исходил только от приборной панели.
Сергею Петровичу теперь были предельно ясны две очень важные вещи.
Первая – она ему очень нравится. Так нравится, что дух захватывает. По-всякому нравится – и как женщина, даже желание испытал, теперь уже не частое, – и как человек, о котором ему очень хочется заботиться. Ублажать бы ее да радовать – это было бы такое счастье!
Было бы…
Вторая важная вещь заключалась в том, что Сергей Петрович прекрасно понимал всю несбыточность своих мечтаний.
И дело не в возрасте. Для того же Паши все было бы даже очень сбыточно. Дело в его уставшей и очень немолодой душе. Ему было горько, печально и радостно одновременно.
– Что вы примолкли? – спросила Лида. – Устали?
– Есть немного, – честно ответил Сергей Петрович, а сам подумал – еще лет десять назад ни за что бы не сознался женщине, что устал.
– Может, остановимся, чаю попьем? – Кафе нечасто, но мелькали по обочинам.
– Нет уж, лучше так. А то совсем в сон потянет. Возраст, знаете ли.
– Что-то я вас не пойму, – спокойно сказала Лида. – Какой у вас возраст?
– К пятидесяти.
– Тогда вроде рановато себя в старики записывать. Ваш седой паренек вряд ли моложе будет.
– Паше почти столько же. Ну и что?
– Он сейчас, наверное, уже по девочкам рванул, – усмехнулась Лида. – А утром рассола выпьет и пойдет безжалостно за кусочек власти биться.
– Вполне возможно, – согласился Сергей Петрович. – Хотя вы зря о нем так сердито. Паша – замечательный парень. И друг тоже. А возвращаясь к возрасту… Возраст-то – он разный бывает. Биологический и… – запнулся Фролов, подбирая слова.
– Просто вы никого не любите, – спокойно сказала девушка. – И ни за кого не отвечаете. Вот и позволяете себе ветшать раньше времени.
Она так и сказала – «ветшать». Это было обидно.
– Вы не обиделись? – спросила Лида.
