Она не хотела снова начинать думать о нем. Слишком уж тяжело все это ей далось.
В конце концов она решила, что Гэс был прав. Если женитьба означала для него своего рода смерть, то они определенно не должны были жениться!
Но она так сильно любила его.
И даже спустя все годы это причиняло боль.
В дверь постучали.
Кого принесло в столь поздний час? Возможно, это Клорис, еще одна уволившаяся учительница. Клорис было под восемьдесят, она жила одна и иногда забывала, который час. Это случалось, когда ей хотелось что-нибудь сообщить.
Мери открывала дверь Клорис и в пять вечера, и в пять утра. Однажды та заявилась среди ночи с тарелкой домашних имбирных пряников, ей необходимо было поделиться переживаниями и просто навестить кого-нибудь.
Мери укуталась в халат и открыла дверь.
Там стоял Гэс.
Руки в карманах, по-прежнему улыбающийся той же насмешливой улыбкой, от которой у нее всегда все внутри переворачивалось.
- Привет, - услышала она.
Мери запахнула на выпирающем животе халат и скрестила на нем руки.
- Привет. Уже далеко за десять.
- Никак не мог решиться отправиться к тебе.
- Не стоило утруждать себя столь поздним визитом.
- Ты всегда говорила, что тебя не волнует, когда я приду.
Черт, зачем ему помнить это? Когда она и Гэс были помолвлены и он колесил по всей стране, она сказала ему, что, когда бы он ни приехал, она будет рада ему, и неважно, который будет час.
Никогда не поздно, говорила она ему. Какой же глупой она была!
- Это было тогда, - отрезала Мери и попыталась захлопнуть дверь.
- Не прогоняй меня, Мери.
-Гэс, я не хочу...
- Пожалуйста, - мягко сказал он. - Не надо.
И прежде, чем она осознала, что он собирается сделать, он шагнул к ней, взял ее за плечи и жадно впился в ее губы.
О господи! Только не это!
Это все, о чем в тот миг она смогла подумать. Она сделала все от нее зависящее, чтобы забыть Гэса - забыть его шутки, его смех, его очарование. Но, главное, забыть его поцелуи.
Она запретила себе вспоминать жадную теплоту его губ, настойчивое пламя языка, способное мгновенно растопить и обессилить ее.
Почему же ранее, днем, она была уверена, что устояла?
Потому что тогда он только говорил и улыбался.
Не прикасался. Не целовал.
Она резко отодвинулась.
- Проклятье, Гэс!
Он посмотрел на нее и победно усмехнулся.
- Видишь, ничто не изменилось.
- Ничего не изменилось? - Мери изумленно смотрела на него.
- Нет. Ничего.
У нее буквально отвисла челюсть.
