- Хочешь сказать, бездельница я, да? А я не твой хлеб ем, и вообще, у вас тут столько всего, на всех - во! - провела руками по горлу, - можно лопать и не работать совершенно. Людей в коммунизме полагается кормить, работают они или нет.
Она на меня пристально посмотрела, потом что-то пробормотала тихонько, насчет "не хотела обидеть" или что-то в этом роде, и вышла себе. А я подумала: ну вот, начинается. Тихоня тихоней, а на ужин не позвала. Ничего, мы стесняться особенно-то не будем. Я сошла вниз, демонстративно уселась за стол. И место мне нашлось, и гнать не гнали, но никто теперь не заговаривал, не шутил со мной. Меня попросту не замечали, вроде как не я, а пустое место. После еды подошел Алишер и вдруг ни с того ни с сего завел речь о моем доме, который я покинула, о друзьях, которых оставила, о родственниках, по которым, должно быть, скучаю. Что это он, думаю, неужели Кларочка успела ему наш разговор передать? Когда только...
- Сегодня на восьмой карте, - говорил он, - образуется... ну, в общем, ты сможешь уйти обратно, к своим, мы проверяли. Тебе... тебе, по-моему, с нами скучновато, - сказав это, он отвел глаза.
- Я... Вы... - Я даже дар речи потеряла, настолько мне это - что они меня выгоняют - показалось несправедливым и обидным. - Да я же тут ничего еще, кроме поля вашего дурацкого, не видела. Я... Я в магазины, например, даже не успела зайти посмотреть, - выпалила наобум, - а у вас такие шмотки, мои девчонки умрут от зависти!
Алишер покраснел. Ему, видите ли, было стыдно за мое нахальство.
- Для магазина нужен талон, - пробормотал он,- иначе не пустят.
- Талон? - я ушам не поверила. - И у вас?
- Ну да, талон. А его дают только тем, кто собирает не меньше ста двадцати.
Многое я хотела бы ему сказать, что насчет всего этого думаю, но, поразмыслив, сказала только:
- Ладно, завтра выйду на работу.
И вышла, как обещала. Но применила испытанный способ: в каждый фартук (я сказала, что не надо мне никаких ихних агрегатов, я буду собирать по-нашему) бросала пригоршню-другую камней. И всякий раз, когда ссыпала в приемную воронку большой машины, из квадратной трубы слышался грохот, на меня даже оглядывались. Но я делала вид, что ничего не слышу, а они не понимали, в чем тут дело. Наверху, над трубой, стрелка показывала килограммы. Это и был тот агрегат, на котором работал Алишер.
Нашлась мне и помощница - Клара, кто только звал ее. Не столько дело делает, сколько за мной следит. Уж я ее почти гоню от себя, ни на шаг не отходит. Но не на такую напала, в конце концов я и ее провела как миленькую. Норму сделала рано, потом сразу побежала к учетчикам. Пусть, думаю, только попробуют талон не дать. У учетчика при виде меня чуть не глаза на лоб. Понимаете, у них там правило: вот есть поле, намеченное на сегодняшний день, и пока оно не убрано, никто с него не уходит. Да только я к учетчику пристала, как клей, дал он мне талон, никуда не делся.
