- У меня пирамидон в кармане, сам страдаю головными болями. После контузии начались, - сказал Шарафоглу. - И у Рустама это с войны, понимаю. Вы начинайте, - обратился он к молодежи, - а я друга проведаю...
Шарафоглу прошел в комнату Рустама. Там было темно, и Рустам, когда заскрипела дверь, подумал, что это жена не дает ему покоя, крякнул с досадой, натянув на голову ватное одеяло.
- Что с тобою, друг?
Пришлось откинуть одеяло, приподняться.
- Садись, товарищ Шараф.
- Сесть-то я могу, да ты скажи, заболел, что ли? Надо бы температуру измерить, может, простудился...
Несмотря на сопротивление Рустама, ему и температуру измерили, и пульс прослушали, и заставили принять таблетку пирамидона.
"Вот комедия-то!" - негодовал про себя Рустам, но во всем подчинялся другу.
А Шарафоглу с улыбкой - догадался, что ли? произнес:
- У тебя сердце восемнадцатилетнего юноши. И температура вполне нормальная.
- Нормальная так нормальная, - вяло откликнулся Рустам, поворачиваясь лицом к стене.
- А если температуры нет, - бодро продолжал Шарафоглу, - то одевайся и выходи к столу, подними бокал за счастье молодоженов... Через полчаса мы тебя отпустим.
"Вот привязался! Хорошо, хоть жена догадалась свалить все на головную боль", - думал Рустам, выходя вслед за Шарафоглу в столовую.
Молодежь, разумеется, их не дождалась; не раз были подняты заздравные бокалы, Наджаф безудержно острил, заглушал даже щебетанье Першан; Ширзад совсем замкнулся и сидел на самом краю стола бледный, под стать Рустаму.
Несколько минут пересаживались: хозяину было предложили самое почетное место, но Рустам отказался: - пусть во главе стола сидят молодые - сегодня им слава, им уважение... И сел рядом с Сакиной, "Посмотрим, чем ваш пир кончится!" - злорадствовал он, крепко растирая виски, чтобы хоть как-то объяснить гостям свое отсутствие.
Тост за молодых поднял Шарафоглу, сердечно пожелал он Майе и Гарашу всяких благ и самого лучезарного счастья. Певуче зазвенели бокалы. Сакина чокнулась с невесткой и сыном, но пить не стала, только пригубила.
- Тетушка, - умоляюще обратился к ней Наджаф, но Шарафоглу строго остановил:
- Пожалуйста, без принуждения.
- Золотые слова, - согласился с ним Ширзад, и все взглянули на заговорившего молчальника. -Вино подается на стол не для того, чтобы валить человека с ног, а чтобы веселить душу.
- Прошу без агитации! - возмутился Наджаф. - Не хочешь - не пей, а нам не мешай. Взял бы лучше саз и порадовал молодых пением. У Рустама-киши великолепный саз.
