Нет, к Рустаму он сейчас идти не в силах. Легче вот тут, у забора, свалиться, умереть легче, чем увидеть его разгневанное лицо, услышать громовой голос. Как утопающему за соломинку, остается теперь ухватиться за Салмана, к нему взывать о помощи. Может, Салман смекнет, что Ярмамед еще ему пригодится. Ах, плоский хитрец, ватным кинжалом он способен зарезать человека, ставшего у него на дороге! Но ведь Ярмамед никогда не преградит ему пути. Хватит у Салмана ума сообразить, что такими, как Ярмамед, не пренебрегают...
А тучи опустились еще ниже, будто на самые плечи Ярмамеда, всей тяжестью прижали его к земле, - дыхание перехватило... Ему показалось, что кто-то крадется вдоль забора, шурша сухой травой.
- А? Кто, кто там? - сдавленным голосом крикнул Ярмамед.
И внезапно ночная темнота ответила ему многоголосым ревом: ветви деревьев со свистом рассекали воздух, ж-жж-ж... загрохотали камни в арыке, будто уносимые половодьем, сама земля - последняя его опора - заколебалась, увлекая за собою в бездну.
Ярмамед был не только труслив, но к тому же и суеверен. И когда ему показалось, что засверкали, словно волчьи глаза, огоньки во всех концах села, он сказал себе: джины... Только в такие непроглядные грозовые ночи джины вылезают из-под земли, прячась в придорожных кустах, воют, как шакалы, ухают, как филины, окликают заблудившихся путников. Вот-вот сейчас и его позовут...
- Ярмаме-е-ед!...
Заслышав свое имя, он в три погибели согнулся и зажал рот дрожащей рукою: только бы не отозваться, авось во мраке не заметят, проскочат мимо. Ведь того, кто ответит, джины крадут, превращают в вечного раба, в преисподнюю опускают на безмерные страдания...
- Ярмаме-е-ед! - заунывно призывали джины.
Он едва не лишился сознания, волосы встали дыбом, но, вспомнив наставления незабвенного папаши-моллы, зашептал, давясь от икоты:
- Бисмиллах! Во имя бога, во имя бога...
И свершилось чудо: голоса джинов смолкли, и, обливаясь ледяным потом, Ярмамед передохнул, пришел в себя. Теперь надо мчаться к Салману! Но едва он сделал шаг как кто-то в темноте тоже сделал шаг, приближаясь к Ярмамеду; он побежал, спотыкаясь в потемках и кто-то тоже побежал, гремя тяжелыми сапогами, почти наступая на пятки.
Ярмамед несся, как ветер, а преследователь не отставал, обжигал его затылок горячим дыханием.
Наконец Ярмамед ворвался во двор Салмана - благо тот собак не держал и заколотил ногами и кулаками в низкую неотесанную дверь.
