Фрэнк задрал подол. Шейка матки была почти полностью раскрыта. К счастью, подумал он, осталось уже недолго.
— Донна? — раздался из кабины голос Рафферти. — Я могу чем-нибудь помочь?
— Все в порядке, — отозвался Фрэнк, даже не поднимая головы. — Все идет по плану. — Его глаза не оставляли Розмари. — Ты почти готова вытолкнуть его, Розмари.
Донна почувствовала легкий приступ тошноты.
— Просто старайся вести поровнее, Рафферти, — крикнула она через плечо.
Фрэнк взглянул на Донну:
— У вас хорошо получается командовать. Может быть, прикажете беби выбираться поскорее?
Если бы могла — приказала бы. Донна беспомощно наблюдала, как новая спазма боли сотрясает Розмари. У женщины исказилось лицо.
— К сожалению, моя власть распространяется только на взрослых. Мои два сына делают что хотят.
Значит, она замужем.
Фрэнк не понимал, каким образом, перед лицом драмы, происходящей на борту летящего высоко в небе самолетика, эта новость могла так расстроить его.
Но он был расстроен.
У Фрэнка не было времени разбираться со своими чувствами. Сейчас важно не отвлекаться от главного — перед ним на полу извивалась Розмари.
Ее лицо превратилось в маску боли и страха, а тело изгибалось дугой. Она пыталась извергнуть из себя ребенка. Одеяла сбились под ней в мятый комок.
Донна издавала какие-то успокаивающие звуки, уговаривала Розмари расслабиться, бережно прижимая беременную женщину к полу. Говорила она тем же тоном, что со Стивеном, разбуженным среди ночи ударами грома.
В следующее мгновение Розмари вдавила локти в собственные ребра. Глаза ее были широко раскрыты. Фрэнк понял, что сейчас она начнет выталкивать.
Он нежно положил руку ей на плечо.
— Нет, нет еще, Розмари. Не выталкивай. Еще слишком рано.
Но Розмари мотала головой из стороны в сторону, не в силах говорить от разрывающей ее боли. Это движение было единственным возражением, на которое у нее хватало сил.
— Он хочет выйти! Сейчас.
Фрэнк быстро проверил. Она еще недостаточно раскрылась, и если начнет толкать сейчас, то порвется. А ему нечем будет даже зашить. У него вообще ничего нет.
Он остановил свою руку, потянувшуюся почесать в затылке. Господи, почему здесь нет Джинни! Или хотя бы ее неизменного хирургического чемоданчика.
— Дыши, Розмари, дыши.
По щекам Розмари катились слезы. Устремленные к нему глаза молили о помощи.
