Подцепив ногтем уголок пластыря, я начал осторожно его сдирать. Когда мне, наконец, удалось его снять, в тишине раздался радостный шепот:
— Дядь Жень, это ты?
— Я, — ответил я.
Мой спутник буквально захлебывался от счастья.
— Дядь Жень, я был уверен, что ты обязательно меня найдешь. Какой же ты молодец!
— Тише, тише, — остановил его я. — Нас могут услышать. Ты что, связан?
— Да. Они боятся, что я сбегу.
Я провел ладонью по веревкам, крепко опутавшим тело Радика, и во мне взыграла лютая злоба. Ребенка скрутили, словно какую-то скотину, предназначенную на убой. Разве это люди? Это же самые настоящие звери!
— Сейчас я тебя освобожу, — прошептал я, нащупывая в кармане перочинный нож.
Радик зашморгал носом.
— Ну-ну-ну, успокойся, упокойся, — проговорил я, и ободряюще потрепал своего спутника по плечу. — Не давай волю слабости. Будь мужиком.
Я нащупал узел на запястьях мальчика и стал его перерезать. Но тут за дверью послышались голоса. Баруздин со своей "группой захвата" вернулся в дом. Я замер.
— Проверь-ка этого щенка, — скомандовал кому-то мой бывший шеф.
Я лихорадочно стал соображать, куда бы скрыться. Но в комнате стояла такая тьма, что не было видно даже очертаний находившейся в ней мебели.
— Слева кровать, — среагировал Радик. — Сигай под нее.
Я последовал его совету, и метнулся в указанную сторону. В мои ноздри ударила пыль.
Дверь комнаты открылась. Щелкнул выключатель. Мои привыкшие к темноте глаза больно резанул свет. Я инстинктивно зажмурился, так и не успев толком ничего рассмотреть. Свет снова погас. Дверь закрылась. Я облегченно перевел дух.
— Ну, что?
— Там он, — прозвучал голос Филиппова.
— Скулит?
— Нет. Лежит тихо.
— Ну, пусть лежит, — холодно резюмировал Баруздин.
Послышались шумы, шорохи, скрипы дивана и раскладушки, после чего наступила тишина.
Я осторожно выбрался из-под кровати, подобрался к мальчику, и снова стал наощупь перерезать веревки на его запястьях.
Из соседней комнаты раздались посапывание и храп.
— Пусть они покрепче уснут, и я выведу тебя отсюда, — шепнул я на ухо Радику. — Ты, часом, не знаешь, это окно открывается?
— Через него нельзя, — ответил мой спутник. — Ставни слишком сильно скрипят.
— Значит, будем выходить через дверь, — решительно произнес я. — Зачем эти твари тебя сюда привезли?
— Они хотели меня убить, — снова зашморгал носом Радик. — Придушить вот этой самой веревкой. Ромка еще похвалялся, что все подстроит так, как будто меня убил ты. Вы оба, говорит, сгниете в могиле. Зря ты, говорит, пустился в бега. От меня, мол, не уйдешь. Дядь Жень, знаешь, как я испугался! Они уже накинули петлю на мою шею. Но тут я догадался рассказать им про папкино завещание. Все равно, говорю, вам ничего не достанется, ибо единственный наследник — это я. Ромка аж позеленел. Где, кричит, оно? Я говорю: где надо; дядя Женя об этом позаботится; мы с ним об этом договорились. Ромка взбесился и как начал меня бить. Он мне чуть все внутренности не отбил.
