Сан-Антонио имеет в виду изобретателей кино (1895 г.) братьев Луи и Огюста Люмьер.
— Грязные собаки! Нам повезло! Эти парни из той компании, которая охотится за нами. Она убирает всех свидетелей, от которых мы могли бы узнать кое-что о Мартини Фузиту. Надо положить конец этому беспределу. Я решил разгадать тайну Мартини в течение двадцати четырех часов. Для этого я создаю ударную группу. В нее входят: Цезарь Пино, Александр-Бенуа Берюрье и я, Антуан! Один за всех и все за одного!
Напыщено?
Да. Но в этих словах — источник мужества.
Взволнованные, друзья благодарят меня за доверие.
— Нам предстоит разыграть следующие роли, — продолжаю я. — Ты, Пино, играешь роль хитрой лисы. Ты, Берю, жестокого волка!
— А ты? — спрашивают они хором.
— Я? Я буду задавать вопросы этим двум фанфаронам! Твоя задача, Александр-Бенуа, выбить из них ответы. Они должны все рассказать, иначе я не Сан-Антонио!
— А какова роль лисы? — уточняет свою задачу Пино.
— Вам, друг мой, предстоит обследовать все углы этого дома. Видите ли, чем больше я пытаюсь понять суть вопроса, тем очевиднее для меня становится тот факт, что барак, доставшийся в наследство Феликсу, играет очень важную роль. Беглый осмотр, который мы сделали в прошлый раз вместе с профессором, был непростительно поверхностным. Я полагаюсь на твой, Пино, ум старого хитреца и твое нестандартное мышление.
— Понятно. Но для этого я должен войти в образ, — заявляет наш спонсор, усаживаясь в кресло.
— Начнем с того, — начинает входить в образ волка психолог Берюрье Александр-Бенуа.
Он снимает куртку, вешает ее на спинку стула, закатывает рукава рубашки, сдвигает на затылок шляпу и слегка разминает фаланги пальцев.
— Здравствуйте, детишки! — приветствует он лежащих на полу и резко опускает свои кулаки на их ширинки, как будто пристукивая спящих мышей.
Я, сидя в двух метрах от него, стараюсь абстрагироваться, но мне это не удается.
— Начну с этого! — решает Берю, показывая на мексиканца. Потом вынимает из его рта кляп. — Отвечай! Вопросы, шеф!
— Кто убил агента ФБР Бенжамина Стокфильда, матрикулярный номер 6018?
— Я не знаю! — изрекает «пациент» Толстяка.
— Что он говорит? — спрашивает меня «хитрый лис»,
— Что он не знает.
— Не хотелось бы пачкать руки, но приходится идти на крайние меры, — вздыхает Берю.
Он медленно достает из кармана свой старый нож с деревянной ручкой, раскрывает его и начинает перекраивать брюки мексиканца в районе гульфика. Жертва кричит от страха и от того, что лезвие ножа иногда касается тела. А нож у Берю очень острый: все свое свободное время он проводит, натачивая его на камнях площади Пигаль в Париже.
