В джунглях Центральной Африки. Кожедуб
Дорога подходила к концу. Вот и лагерь. Стройные ряды палаток окружены колючей проволокой, кругом часовые. Все серьезно: огневые точки из мешков с землей, пулеметы. Сам лагерь разделен на несколько частей — подобие отрядов, — между которыми тоже натянута колючая проволока… Прибывших построили в колонну в затылок друг другу. Офицер-индиго в незнакомой Кожедубу военной форме сидел за маленьким столом, похожим на школьную парту. Подходили по одному, протягивали документы, офицер задавал несколько вопросов — кто, откуда, чем занимался, потом называл номер отряда и номер палатки, в которую следовало идти. Делал какие-то пометки в компьютере, работавшем от аккумулятора. В лагере было проведено электрическое освещение, слышалось тарахтение дизель-генератора. Стремительно темнело…
По дороге на отдых все подходили к интенданту, выдававшему каждому комплект военной формы без знаков различия: штаны, рубашку, куртку, ботинки, панаму. Собственную одежду человека интендант забирал, упаковывал в особый полиэтиленовый мешок, прикреплял бирку и складывал в углу своей большой палатки, сортируя по отрядам.
После переодевания Кожедуб добрался до своейпредставился старшему — им оказался молоденький белокожий паренек, почти еще мальчик. Человек-дьявол или нет Кожедуб не понял. Мальчик проводил его на ужин и счайшим почтением сказал после ужина возвращаться в палатку и спать — подъем завтра очень рано, с рассветом, день предстоит тяжелый.
Кожедуб продолжал вспоминать…
Чуть раньше в Северной Африке
До Кожедуба отчетливо донеслись крики и вой ужаса. Становились все громче.
Он принялся изо всех сил прислушиваться. Поначалу представлялось: это крики и вой ужаса истязаемых, ведомых на пытку. Затем начал различать: крики и вой ужаса принадлежат разным сторонам — одни выли от ужаса, другие, судя по всему, ужасно нервничали и пытались заставить их замолчать. Теперь уже не услышать всего было нельзя…
Неожиданно без всякого стука в комнату вошел кожедубовский провожатый. Не включая света, повалился на стоявшее у противоположной стены кресло. Иван, лежавший на низкой кушетке, молча смотрел в его сторону. Лица человека не было видно…
В тайную организацию принимали не только людей-индиго, но и тех, кто им симпатизировал.
В свое время Мандарин входил в общественную организацию, занимавшуюся отстаиванием прав людей-индиго. На собрании познакомился с неким Семеновым, представившимся соучредителем нескольких коммерческих фирм. Разумеется, тоже человек-индиго. После некоторого периода обычной дружбы Семенов спросил Мандарина:
