Покрыло даль, меня, безбрежные снега…
Под этой сказкою, великой и бескрайной,
Как наша мысль, людей, печальна и строга.
На звезды я глядел, на туч седые пятна,
И вспоминал ряды имен, гипотез, числ,
И думал я опять, что жизнь нам непонятна,
Но смысл в ней должен быть, не нам, не наш, но смысл.
И сколько звуков здесь… То низких, то стеклянных…
Вода журчит, журчит, не знаю где, но тут;
Из города бежит гул непонятных, странных
И разных шумов…
Там живут.
Мой город… Странный. Мой. На черных грудах зданий
Недвижен окон свет, как вырезанных в тьме.
За каждым огоньком милльярдами мельканий
Идет жизнь мне чужих и, значит, чуждых мне.
Огромные дома, в них норы, норы, соты,
И там копошатся, хлопочут… Пαντα ρει
[5].
И жизнь, совсем своя, свои мечты, заботы,
Клокочет и кишит во всех ушах людей.
Как страшно так взглянуть… Как сбилися мы тесно.
Ведь тут один милльон, один милльон живет.
Их жизнь всегда, всегда мне будет неизвестна,
Да и для них самих забудется, мелькнет…
А после новые… Но те же будут типы,
Ритм тех же возрастов, и страсти те ж, и труд…
Так мы устроены, так мы живем. Полипы.
Как слышны шумы…
Там живут.
Живет милльон людей. Какая бездна горя,
Надежд, труда, борьбы, ненужной суеты…
Бегут над ней в века, векам бесплодно вторя,
Ведь уж солгавшие, ведь старые мечты.
Убьет их жизнь под смех и тотчас дерзко, вольно,
Их родит бунт рабов, им храм создаст поэт…
Как людям жить? Без них – так одиноко-больно,
А в них жить, в шорах… нет, пусть лучше смерть, но нет.
Как тесно мысли в них! Как надо стушеваться
С многоголосым их стремлением к добру,
С назойливостью книг, не могущих подняться
Над обществом людей, сводящих всё к нему.
В них пьяные живут, как в запертых строеньях,
Не видя Целого, не зная счет годам…
Что людям, нам, в борьбе, в прогрессе, в улучшеньях,
Когда вон там звезда, а кладбище вон там?
Грядущее – мечта. Ни краше, ни нежнее
Не будет жизнь детей. Как эта будет та.
Наука… Ах, она скрывает всех умнее,
Что тоже ложь она, что тоже лишь мечта!
И женщина – мечта, и воля, гордый разум,
И смерть бесстрашная, жизнь смеха – всё не то.
Я верил тоже в сны, то злобно, то с экстазом,
Они мне были всем, теперь же всё – ничто.
Что мне теперь слова – культурное наследство,
Движение вперед, познанье, человек?
Я помню длинный путь, путь, пройденный от детства
Как больно говорить – уж пройденный навек.
Пусть фразою звенят юнцы и фарисеи…
Увидев юношей раскрывшийся вдруг мир,
С друзьями я любил мятежные идеи
И презирал любовь, и счастие, и мир.
