Думаю, если бы он хотел, то смог бы устоять на ногах. Но игра была уж слишком хороша. Пару мгновений мы медлили: я вызывающе улыбалась, Антон переживал внутреннюю борьбу. Через пару секунд он придвинулся ко мне. Не переставая улыбаться, я прикрыла глаза и приоткрыла губы. Еще пару секунд ничего не происходило: видимо, внутренняя борьба приняла затяжной характер. Затем он все-таки поцеловал меня, но так осторожно, что я сразу поняла: победу во внутренней борьбе одержала не та сторона.
– Хочешь, я сделаю тебе массаж? – спросил Антон. Голос его звучал довольно мучительно.
Массаж закончился просто окончанием массажа. Правда, особого разочарования я не почувствовала: в теле появилось изумительное ощущение тепла и неги. Антон поработал надо мной настолько истово, как мог это сделать лишь человек, занимающийся сублимацией. Сразу же после окончания массажа я начала засыпать – настолько расслаблено было тело. Я не успела ни поблагодарить массажиста, ни принять более привычную для сна позу – отключилась от действительности, лежа на животе, и утром обнаружила, что, уходя, Антон накинул на меня одеяло. На следующий день он, как всегда, зашел ко мне в обеденное время. При виде друг друга мы искренне рассмеялись, и я поняла, что дружба продолжается, но вопросительный знак остается висеть.
Примерно через неделю после этого я возвращалась домой в непривычном для себя одиночестве. Я впервые решила заглянуть в университетскую литературную студию, а Антон не очень жаловал литературу. Вернее, он воспринимал ее только в двух ипостасях: учебники (в ночь перед сдачей экзамена) и философские трактаты по дзен-буддизму (во все остальное время). Так что по дороге к литераторам и обратно у меня не было другого собеседника, кроме самой себя. Этому собеседнику я и задала, выходя из студии, единственный возникший у меня в голове вопрос: возможно ли, чтобы жизнь была так бесконечно замечательна?
Этот вопрос периодически всплывал у меня в голове и раньше, но сегодняшний литературный вечер заставил меня всерьез задуматься о нереальности моего счастья. С того момента, как я поселилась в доме-святилище на Воробьевых горах, каждый приходящий день был совершенно очевидно прекраснее предыдущего, но только сегодня я поняла, в чем состоит моя настоящая удача. Я воочию увидела, насколько высок тот интеллектуальный дух, что пронизывает университет от его подземелий до самого шпиля. Я почувствовала, на какую высоту может подняться вдохнувший его человек.
