— Ну, — приветствовала я их сквозь зубы. — Вы наконец скажете мне правду?
Мама встала около кровати. Папа присел и попытался взять меня за руку, но я ее отдернула.
— Миранда, — начал отец. — Постарайся сохранять спокойствие. Мы должны разумно подойти к этому.
Я вскочила с постели: мне не хотелось сидеть с ним рядом.
— Разумно, говоришь? У меня есть сестра, а вы мне ни слова о ней не сказали?
— Мы не могли.
— Почему? И почему она здесь? Что происходит?
— Она не в себе. Она больна. Психически больна. Поэтому если она говорила тебе что-то странное...
— Все, что она говорила, было странным! — в отчаянии воскликнула я. — Но душевнобольных не обязательно запирать от людей!
— Иногда приходится, если они представляют опасность для самих себя и для других.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну... она пыталась причинить вред себе и другим.
— Она слишком мала для этого, — возразила я. — И она никогда не жила у нас дома, так откуда вы можете знать, что она опасна? Кстати, — добавила я после паузы, — я бы запомнила, если бы мама была беременной! Или я и это «забыла», как «забыла» про фотографию?
Мама с папой переглянулись, явно не зная, что сказать.
— Миранда, — вступил в разговор доктор Муллен. — Могу я быстро переговорить с твоими родителями наедине?
— Конечно, — пожала я плечами. — Мне все равно.
Они вышли из комнаты. Я позвонила Эмме.
— Ну? — спросила она.
— Они опять врут, — сказала я безразличным тоном. — И делают это очень неумело. Я вижу их насквозь. Но почему они врут?! Мне по-настоящему страшно. Я всегда так верила им, верила, что мы всегда откровенны друг с другом... А эта девочка действительно странная, — добавила я после паузы. — Говорит непонятные вещи. Называет моих родителей своими создателями.
— Создателями? Как Бог?
— Ну, в каком-то смысле родители действительно нас создали. Но она почему-то включает туда и доктора Муллена.
— Ничего себе! А что она еще говорила?
Я почувствовала, как мой желудок болезненно сжался. Мне даже думать не хотелось о том, что она еще говорила.
— Ты знаешь, что она сказала про свою судьбу? Что ее судьба — это я. И как все это понимать?
Трое взрослых вернулись в комнату.
— Ты говоришь с Эммой? — нервно спросила мама.
— Да.
— Она кому-нибудь рассказала?
— Пока нет.
— Хорошо. Скажи ей, чтобы не рассказывала. Впрочем, лучше я сама с ней поговорю.
Она взяла у меня трубку.
— Эмма, послушай меня. Если ты что-нибудь кому-нибудь расскажешь, ты будешь прямо виновата в смерти своей подруги!
