Картина была страшная. Горели нефтеналивные баржи, горело море вокруг них. Всплески воды от бомб, падавших рядом с бортом, омывали палубу нашего «Коллонтая». Капитан парохода стоял на открытой части мостика, держась за леера. По-видимому, только мы двое не реагировали на качку. Но он, старый морской волк, курил одну закрутку за другой, а я беспрерывно жевал сухар и со страхом глядел, как горит море вокруг. Плавать я не умел.
Вдруг капитан, углядев меня под мостиком, обложил крутым матом и скомандовал: «к пулемету, сынок!», указав мне на какой-то странный предмет, стоявший на мостике под брезентовым чехлом. Я в это время стоял на палубе под мостиком, держа за шиворот своего бывшего помкомвзвода, которого выворачивало наизнанку в очередном приступе рвоты.
Федя Воронин, мой бывший наставник, услышал приказ капитана, прохрипел: «тащи меня к пулемету». Колоссальными усилиями мне удалось втянуть его на мостик, после чего стащил чехол с предмета, стоявшего на левом крыле мостика. Оказалось, что это был родной «Максим», только сдвоенный — два ствола (два «тела», как их называли наши инструкторы в полковой школе), скрепленных вместе и установленных на одной стойке, обеспечивающей круговой разворот. Пулеметы не имели защитных щитков, поэтому я не сразу сообразил, что это «максимки». Так мы называли их между собой. Пулемет «Максим» я знал в совершенстве. Федя Воронин вбивал в меня знания его конструкции постоянными нарядами.
Я был первым номером, Федя вторым и мы стали стрелять, не ведая куда. Меня трясло от страха и от отдачи спаренной установки. Федя стоял рядом, полусогнувшись и правил ленты. Он тоже содрогался, но от рвоты. Желудок его был пуст, его рвало уже чистой желчью и всего трясло. Он, то падал на колени, то приподнимался, поддерживая ленты. А кругом горела нефть и бензин с подбитых нефтеналивных барж.
Немцы бросали бомбы вперемешку с железными бочками с пробитыми отверстиями. Падая, они издавали раздирающий душу рев, от которого кожа покрывалась мурашками.
Капитан кричал: «стреляй, сынки!». От рокотания «максимов» было не так страшно другим. И, правда, звуки стреляющих пулеметов, особенно следы их трассирующих пуль, успокаивали нас самих, да и наверное беспокоили немцев. Они предпочитали нефтеналивные баржи, а особенно охотились за танкером. Сопровождающие нас канонерки сосредоточили свое внимание на его охране. Баржи были совершенно беззащитными, им предоставили самим выпутываться из сложившего положения.
