Мы с Милой спали в гостиной, чтобы иметь возможность допоздна болтать и поздно возвращаться с прогулок домой. Мила упорно насаждала вологодские порядки в жизни своих друзей, а тут еще я приехала, вызвав бурный интерес среди местной молодежи. Сначала на меня приходили смотреть знакомые и друзья Милы и ее родителей, потом мы «вышли в свет», и там все, кому хотелось, имели возможность со мной познакомиться и пообщаться.
Сразу расскажу о двух случаях, которые меня озадачили. На кухне у Милиной мамы было нечто вроде конторки с амбарной книгой, в которую она что-то записывала каждое утро и каждый вечер. Заглянув однажды в эту книгу, я обнаружила там строку расхода под названием — «Татьяна». Как странно, что меня воспринимали статьей расхода, а не желанной гостьей! Так, впервые для меня обозначилась разница культур: русской и, хоть и славянской, но все же европейской. Русское безбрежное желание угодить гостю, все ему отдать, вступило в противоречие с европейской бережливостью, бывшей, однако, в полной гармонии с западной культурой, экономической базой которой всегда был недостаток природных ресурсов. И ничего особенного в этом не было, это был просто совершенно другой образ мышления и способ ведения хозяйства, правильный и экономный, позволяющий людям всегда знать, сколько у них денег и какие расходы они могут себе позволить. Мне бы пример взять с пани Бианки, а я, глупая, расстроилась. Правда, это было самое начало моей жизни в Чехословакии, и, если учесть все наши с Милой поездки по стране, встречи с друзьями, посещения мест отдыха, то меня принимали, можно сказать, по-королевски. В Чехословакии все копили деньги: на жилье, машины, мебель и другие серьезные покупки — копили с момента появления молодой семьи. Здесь все можно было купить, только работай и зарабатывай, поэтому и предпочтения отличались от наших. Мила и ее друзья могли заработать на квартиры и обстановку, оттого одевались очень скромно и просто — в джинсы и футболки, причем дешевые. А мы, в большинстве своем, в то время могли заработать только на еду, одежду и недорогие украшения. Кстати, и в последующих поездках за границу я всегда замечала, что мы, русские, одеты лучше и добротнее других и больше внимания уделяем своей внешности — прическам, украшениям и макияжу. Равны нам в этом разве что американки.
Второе, что сразу обратило на себя мое внимание — это почти полное отсутствие книг во всех домах, где мне довелось побывать! В доме моей подружки было две или три книги, одна из них — толстый том «Виннету, друг индейцев» на словацком языке, самый модный в Европе роман тех лет, по которому был поставлен не менее популярный фильм немецкой киностудией «Дэфа». Главную роль в нем играл югославский актер, Гойко Митич, и в него были влюблены все девочки-подростки Чехословакии. Поскольку читать больше было нечего, а привычка к ежедневному чтению сохранялась, пришлось читать на словацком языке. В окружении местных жителей это давалось легко, всегда можно было спросить, что означает то, или иное слово. Тем временем, мы с Милой гуляли по Свиту, общались с ее друзьями, прозвавшими меня за длинные волосы «манурун», русалкой. Днем мы заходили в местный Дом культуры, лишь отчасти напоминавший похожие наши сооружения. Там было сосредоточено все, что, по мнению властей, было необходимо для человека: парикмахерская, кинотеатр, кафе, где уже тогда пили Кока-колу, Фанту, Швепс и ели чудесные воздушные пирожные с настоящим кофе. Правда, стоило это очень дорого, поэтому угощались мы не часто. В этом же доме располагались большой танцевальный зал и концертный зал. В городке имелся также открытый бассейн, где можно было искупаться и позагорать. Чистейшие речки текли с гор в сторону Свита, но они были слишком мелкими, бурными и холодными для купания.
