— Что случилось? — спросила она.
Судя по радостному настроению Шешеля, не иначе тому перед полетом вручили орден или в звании повысили, авансом так сказать, потому что задание у него столь необычное, что и до выполнения его надо как-то подбодрить, напомнить, что за ним стоит Империя и десятки миллионов людей смотрят на него с надеждой. Что же будет, когда он вернется? Но лучше не гадать. Вот вернется, тогда и посмотрим, как встречать его будут.
Он мысленно прокручивал в голове сцены, предшествующие его появлению в этой комнате. Вот он входит в большой двухэтажный дом, приближается к изгибистой лестнице, взбегает по ней, опираясь рукой на мраморные перила, но не потому что ему трудно подниматься, а просто прикасаться к их гладкой отполированной поверхности очень приятно. Мрамор холодит кожу на ладони. Ему становится грустно. Дом этот арендовали на время съемок, а у Шешеля не хватит денег, чтобы купить себе такой же и когда-нибудь зажить в нем, устав от суеты. Но сейчас он космонавт Империи. Она сделает все для него. Все. Он должен отплатить ей тем же. Но чуть позже.
Он хотел чуть задержаться, осмотреться получше, но везде, куда ни кинь взор, вместо слуг на глаза попадаются техники, устанавливающие аппаратуру, похожие на защитников замка, которые, прослышав о приближении вражеской армии, готовятся к отпору возле своих хитроумных орудий.
«Нам не страшен Рим. У нас есть свой Архимед», — читается в их глазах.
Орудия такие странные, что по их внешнему виду неприятель и не догадается, по какому принципу они действуют. Он поймет это, только приблизившись к ним на убойное расстояние, и когда в него полетят заостренные брусья, каменные ядра и тучи стрел. Лучше не подходить к ним, держаться подальше, а то за последние два тысячелетия наука ушла далеко вперед. Неизвестно, чем встретят Шешеля, когда он попробует подойти к этим приспособлениям. Чем его встретят? Ослепительным светом? Огнем? Нет, лучше держаться от них подальше и не замечать. Может, и они тогда его не заметят.
Окно, вырезанное в стене, хоть и не вело на улицу, но все равно в него заглядывали ветви деревьев и светило солнце — это техники старательно направляли в комнату лучи одного из прожекторов.
Шешель молча протянул Спасаломской журнал, на обложке которого красовалось его улыбающееся лицо, но улыбка эта была чуть поменьше той, что сверкала на его лице сейчас. Позади него стоял отливающий металлическим блеском моноплан, похожий на ракету, положенную набок, и к которой приделали крылья и колеса. Смелая конструкция, учитывая, что никто пока не смог довести металлические аэропланы до уровня, когда они стали бы надежными машинами, а не игрушками в руках ветра, летать на которых было так же опасно, как гулять по минному полю.
