Награда, которую я получил за участие в этом деле, была и неожиданной, и приятной. Я получил официальное письмо с поздравлением от голландского министра юстиции в Лондоне, в котором восхвалялось искусство, с которым я провел дело Гельдера и его спутника. Контрразведку часто называют «молчаливой службой». Очень редко работников этой службы официально благодарят. Они должны предупреждать шпионаж и разоблачать шпионов, не рассчитывая ни на благодарности, ни на официальное признание своих заслуг. Я высоко оценил это редкое исключение из практики высших властей.
Здесь я хочу сделать небольшое отступление. При разборе дел о шпионаже (я имею в виду сенсационные открытые процессы) мы склонны забывать о невиновных родственниках обвиняемого, на которых безжалостно падают презрение и ненависть окружающих. Они не заслужили такого испытания, но в течение ряда лет после судебного процесса люди при встрече с ними многозначительно подталкивают друг друга и, пожимая плечами, говорят: «Вы уже забыли о деле, которое разбиралось десять лет назад?» И это звучит как интересная новость. Так было и с несчастной женой Гельдера. Дворянка по происхождению, она была привлекательной и культурной женщиной. Ее муж вступил в голландскую армию в Канаде, а затем его перевели в Англию. Но она не могла сопровождать его: во время войны гражданским лицам не разрешалось плавать на судах, предназначенных для перевозки войск. Она уехала в Аргентину. Когда там, в голландской колонии, узнали о смерти ее мужа и аресте журналиста X, начали ходить всякие слухи, как это обычно бывает в военное время, особенно в кругу бездельников. Говорили, например, что ее муж умер не своей смертью, а был казнен как шпион в лондонском Тауэре. Сначала госпожа Гельдер была всеобщей любимицей, но теперь ее стали избегать. Никто из членов голландской колонии не имел храбрости заговорить с этой женщиной, так велико было презрение к ней. Тяжело потерять мужа, находясь от него за тысячи километров и будучи бессильной что-либо предпринять. Но еще тяжелее незаслуженно терпеть всеобщее презрение. Жизнь стала для госпожи Гельдер невыносимой.
Как только кончилась война, она с первым же пароходом уехала в Голландию. Там она обращалась к официальным лицам, но они не могли сказать ей ничего определенного. Ее муж умер в Англии до суда, и поэтому даже официальные лица в Голландии мало что знали о лейтенанте Гельдере. Однако ей посоветовали связаться со мной. Она долго разыскивала меня, а я в это время был в разъездах, выполняя важные задания. Нам удалось встретиться только летом 1945 года.
