Она протянула в окошко листок, сестра посмотрела.
— А, нижний коренной. Нам звонили. Проходите, пожалуйста. Дверь налево.
«Да это же сейф!», — едва не вырвалось у нее, но она молча отворила дверь, вошла. Там встретила улыбкой другая сестра, повернулась, ожидая, что за ней последуют, и, очевидно, не сомневаясь в праве вести.
Еще раз сделали рентген, и сестра сказала другой:
— Нижний коренной.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила другая.
И они пошли лабиринтами, переходами, казалось, к самому сердцу здания, и ее наконец завели в крошечную палату, где помещалась койка с подушкой, умывальник, стул.
— Подождите здесь, — сказала сестра. — И постарайтесь успокоиться.
— Наверное, я усну, — сказала она.
— Хорошо. Ждать недолго.
Ждала она, наверное, с час — дремала, просыпалась только, когда проходили мимо двери; заглядывала сестра, один раз предупредила: «Уже скоро». Потом вдруг появилась еще раз, теперь без радушной улыбки — деловитая, быстрая.
— Пойдемте, — и решительно вышла из палаты вновь в коридоры.
Затем — мгновенье, неразличимое мгновенье — и она уже сидит в кресле, под голову подложена салфетка, и под подбородком салфетка, сестра держит руку на плече.
— А больно будет? — спросила она.
— Нет, — улыбнулась сестра. — Вы и сами знаете, верно?
Вошел доктор, улыбнулся ей сверху, сказал: «Ну-с».
— А больно будет? — спросила она.
— Что вы! — бодро ответил он. — Было бы больно, мы бы давно прогорели. — Разговаривая, он звенел металлом, спрятанным под салфеткой, и налаживал огромный аппарат, который почти бесшумно подкатили сзади. — Прогорели бы, и точка. Тревожьтесь лучше о том, что сейчас заснете да тайны свои расскажете. Все выведаем, не сомневайтесь. Нижний коренной? — спросил он сестру.
— Нижний коренной, доктор.
На лицо наложили пахнущую металлом резиновую маску, и она еще видела поверх маски доктора, он несколько раз повторил рассеянно:
— Не сомневайтесь… А сестра сказала:
— Не сжимайте так руки, милая.
И прошло много времени, и пальцы разжались.
Запомнить: сначала мир отступает. Слышится звук металла и вкус металла. Насилие.
Потом музыка — налетела звенящим вихрем музыка, оглушила и кружит, кружит, не умолкая, а она изо всех сил бежит по длинному, жуткому, светлому коридору: по обе стороны двери, в конце — Джим, тянет руки, смеется, кричит, но в громе музыки не различишь, и она все бежит, а потом говорит: «Мне не страшно», и ее берут за руку, вталкивают в ближнюю дверь, и мир начинает пугающе разбухать, нет ему предела, но вот возникает предел, и доктор смотрит на нее сверху, окно на прежнем месте, сестра держит за руку.
