Так все и вышло. Уже к исходу второй ночи, он передвигался по бескрайним степным просторам. Цели своей он достиг, так как все указывало на то, что теперь он был в дикой степи, а не на территории империи, но это таило в себе и опасность. Передвигаться по бескрайним степным просторам пешком, да еще и не зная о местонахождении источников воды, это безумие, но иного выхода у него и не было.
Увидев с гребня возвышенности очередные заросли камыша, брат Адам облизнул шершавым языком обветрившиеся и потрескавшиеся губы, переполняемый надеждой ускорил шаг, взяв направление на эти заросли, молясь, чтобы это не оказалось очередное озеро с дурной водой, так как он был уже в таком состоянии, что мог не удержаться и напиться этой горькой и непригодной в пищу водой, а это верная смерть.
Вот уже несколько суток, он не пил, если не считать кровь, тех не многих грызунов, которых ему удавалось добыть при помощи пращи, и не ел иной пищи, как мясо именно этих грызунов, да еще и сырое, так как развести огонь он не имел ни какой возможности. А за последние сутки ему ни разу не встретились и эти грызуны, так что вот уже сутки у него ворту не было ни маковой росинки.
Заросли камыша были по берегу не большой речушки, протекающей по ложбине между двумя гребнями холмов. Он двигался весьма быстро выкладываясь до последнего, расходуя последние остатки своих сил, ничего не разбирая на своем пути. В голове молотом стучала мысль о том, что сейчас он ведет себя не разумно, даже если отбросить то, что он пратически бежал не разбирая пути, и не глядя по сторонам, а значит мог пропустить возможную опасность, он понимал, что напьется во чтобы то ни стало, даже если окажется, что там самая грязная лужа, с самой отвратной водой.
Господь не попустил. Вода оказалась, хотя и теплой, но все же вполне пригодной для питья, приятно растекаясь по телу. Он пил много и жадно, но ни как не мог даже притупить чувство жажды, чем больше он пил, тем больше хотелось пить, пить и пить. Наконец не в силах влить в себя больше ни капли, но по прежнему испытывая жажду, он откинулся на спину в тени зарослей. Усталость навалилась разом, так что он сам не заметил, как уснул.
Проснулся он, когда солнце уже склонялось к закату. Но сон не принес облегчения, наоборот голова раскалывалась от нестерпимой пульсирующей боли, словно в ней добрый десяток кузнецов устроили свою кузню, и сейчас махали своими молотами. Едва волоча ноги он добрел до воды и снова напился, правда на этот раз он был куда более умерен, пил не так жадно, и не так много. Когда жажда была утолена, навалилась другая проблема, заполненный до краев водой желудок жалостливо заурчал, требуя чего ни будь более существенного, нежели вода. Нужно было подумать о пропитании, так как силы его уже оставляли. Он чувствовал, что за эти дни он не просто сильно потерял в весе, но и растерял много сил, случись сейчас ему повстречаться с орками, и ни о какой защите речь идти не могла, его взяли бы голыми руками и без какого либо сопротивления с его стороны.
