Гроза - Константин Георгиевич Калбазов

— Кто там? — Голос старухи Арии, звучал глухо и надтреснуто. В нем чувствовались страх и напряжение. Было от чего. Еще с утра по селу пошли нехорошие разговоры, о том, что старая знахарка, не просто лекарка травница, повитуха и во всех болезнях сведуща, она оказывается, колдунья и навела порчу на невестку старосты, вот та и занедужила, разродившись мертвым ребенком, да и сама богу душу отдала.

Об этом на всю округу трезвонил староста, поддерживаемый как своими близкими, так и близкими невестки. Оно и понятно, народиться должен был первый внук, и ведь мальчонка должен был быть, у старшего сына, только год назад оженившегося, да и сваты его тоже сильно убивались, покойница была их отрадой, единственная дочь, среди четверых оболтусов, взращенная. Были у них и еще дети, двое пацанов и три девочки, да Господь прибрал невинные души еще в младенчестве. В общем, горе у людей, понятно. Но почему ее-то клеймить, связью с нечистым.

Все бы ничего, такое уже было и не раз. Не всех удавалось вызволить из лап костлявой, да только в этот раз, похоже было так же серьезно, как и с ее дочкой, которую вознесли на костер, за колдовство. А что она-то сделала, вылечила бродяжку, прибившегося к ним совсем хворым, а тот подиж ты, оказался беглым еретиком. Вот и обвинили ее в пособничестве слуге сатаны, так как, де тот от гнева божьего помереть должен был в горячке, а она прислужница нечистого, своего соратника с того света-то и вынула, чтобы тот и дальше нес ученье сатанинское. А разве ж лекарка настоящая могла пройти мимо болящего, да помощь посильную не оказать, если Господь ей дал силы и знания.

Тогда старуха попыталась в сторонке отмолчаться, дочке помочь не могла, сама бы сгинула, да все бы ничего, а вот только внучка на ней осталась. Кто о сиротке позаботится, кому она нужна, коли и мать и бабка инквизицией за колдовство казнены? Хотела отмолчаться, да только и ее к ответу призвали. Она тогда глянула в скорбные глаза дочери и прочла в них и горе, и мольбу, и волю последнюю. Стала она против дочери свидетельствовать, тем и сама спаслась и внучку без присмотра не оставила.

Она тогда боялась смотреть в глаза дочери, только когда ее на костер вознесли, она и решилась хоть в последний раз взглянуть на дочь и взгляды их встретились. К хворосту уже факел подносят, а дочка на нее пристально смотрит, и не было в том взгляде ни осуждения, ни проклятий, а только любовь и благодарность. Три года минуло, а крик дочери, когда пламя к ней подобралось, и по сей день в ушах стоит.