— Есть!
Ветер трепал деревья, как и прежде, и нес теперь от пожарища посохшую хвою и листья. На высотке все затянуло густым, едким дымом; где-то впереди в нем трепетали багряные отблески.
Волна огня шла по земле, играла в посохших мхах и черничнике, захлестывала подлесок. Подходя к елкам, огонь, прыгая, поднимался по коре до первых сучков, а потом в одно мгновение взлетал до вершинок, и елки враз становились голыми и черными, точно из железа. На могучих елях, густо забрызганных в лето серой, огонь гудел, обдирая кору и хвою. Лес был наполнен шумом и треском. В дымной, чадной мгле над ним метались искры…
За волной огня — в сотне шагов — шли, тихонько разговаривая, немцы. Они шли спокойно, уверенные в том, что русские, спасаясь от огня, бежали за реку. Вот сейчас они подойдут к берегу реки — и положение на этом опасном участке будет восстановлено.
…Многие бойцы никогда не надевали противогазы; дышать в них было трудно, непривычно. Но они работали с необычайной быстротой, зная, что спасение только в нишах.
Сделав нишу командиру, который бегал по высотке, лично наблюдая за работой, Арсений Борзых бросился в свой окоп. Теперь уже вся высотка была в мечущейся, багряной мгле — огонь подходил близко. Борзых трудно было работать: у него не было противогаза. Стало жарко и душно, как у паровозной топки. Жара усиливалась с каждой секундой. Обжигало глаза. По лицу текли слезы. Каска раскалилась так, что пришлось сбросить ее. Кашель рвал грудь. Копнув раз-другой, Борзых падал на дно окопа, задыхался, с усилием отхаркивал что-то черное…
Он так и не успел отрыть себе как следует нишу. Огонь вокруг расплескало по всей высоте. Арсения Борзых ослепило и оглушило треском горящего леса. Он забился в нишу по грудь и затих, слушая, как яростный огонь, гонимый ветром, летит над высотой.
Прошло около минуты. Поняв, что огонь плещет и гудит позади, Арсений вскочил в окопе и с ужасом заметил, что весь он и его окоп засыпан искрами. Он резко отряхнулся и хотел было сорвать с себя гимнастерку, но впереди — в дыму — послышались чужие, металлические голоса. Арсений Борзых схватил автомат, кинул его на бруствер окопа и дал очередь. В других окопах тоже застучали автоматы. Тогда Арсений Борзых, злой, как никогда, выскочил из окопа и, что-то крича, бросился вперед — в дымную гарь, где на отдельных деревьях еще трепетали косынки огней. Он бежал, приседал за обгорелыми елями, стрелял из автомата, не замечая, как дымит на нем гимнастерка. Следом за ним бежали все бойцы Кирьянова.
