Кэтрин взяла Роберта под руку и оттащила в сторону.
— Его отец мог быть графом и адмиралом, но сам твой приятель невоспитанный, грубый дикарь.
— Вообще-то он намного образованней любого джентльмена при английском дворе. Патрик посещал занятия в Эдинбургском университете, в Кембридже и в университете Рима.
— Ах, значит, оттого-то он так заносчив?
— Нет, я полагаю, это идет от уверенности в собственных силах, да еще сказывается присутствующая в нем королевская кровь. Откровенно, Кэтрин, я предпочел бы иметь его своим другом, а не врагом.
Кэтрин передернула плечами.
— А я предпочла бы, чтобы он оставался в Шотландии.
В ответ на ее горячность Роберт усмехнулся:
— Если бы я не знал тебя, мог бы подумать, что ты влюбилась в него.
Это был не ужин, а сплошное мучение. Кэтрин с ненавистью смотрела на лорда Стюарта, вызывая недоумение окружающих. Наконец он заметил это и произнес:
— Леди Кэтрин, очень сожалею, что моя овчинная безрукавка так оскорбила вас сегодня утром в лесу.
Все головы повернулись в его сторону.
— Не овчинная безрукавка оскорбила меня, — медовым голосом произнесла Кэтрин, — а волк в овечьей шкуре. Удалось поохотиться, милорд?
Все ждали, что он ответит.
— Я выследил добычу, но вместо того, чтобы завалить, позволил ей уйти. Олениха оказалась недомерком и так тряслась от страха, что не представляла никакого интереса для опытного охотника.
«Так недомерок — это я? Ах ты, дубина стоеросовая!»
— Совершенно с вами согласна, вам больше подошло бы нечто ваших размеров. Единственная проблема — вы слишком велики. Не великан, конечно, но вполне точно подходите под описание дубины неотесанной.
Кейт вовремя вмешалась:
— Почему бы нам не перейти в соседнюю комнату и не выпить после ужина? У нас есть прекрасное шотландское виски.
Мужчины поднялись и пропустили дам вперед. Кэтрин величаво пошла вслед за Патриком, высоко задрав подбородок.
— Чертова кошка, — шепнул он так тихо, что услышала только она.
— Чертов кобель! — выпалила она.
И это услышали все. Изобел Спенсер была готова взорваться, глядя на представление, которое устроила дочь. Схватив Кэт, мать до боли стиснула ей руку.
— Немедленно извинись и уходи отсюда прочь! — прошипела она.
Кэтрин покраснела и прокляла свой невоздержанный язык. Когда стали разливать виски, она выдавила из себя:
— Мне не наливайте, спасибо. Всем доброй ночи. Надеюсь, вы меня извините.
— Конечно, дорогая. — Филаделфия с любопытством посмотрела на нее. — Увидимся завтра.
