Ястреб и голубка - Вирджиния Хенли

Челтенхэм, 1586 год

Весна еще не наступила. С ветвей деревьев над рекой свисали сосульки, и в холодном воздухе от дыхания лошадей образовывались морозные облачка. Двое молодых всадников, шутливо соревнуясь, одолевали последнюю сотню ярдов, отделявшую их от конюшни.

В конюшне наездников сразу обдало теплом, и это тепло, да еще неповторимый запах лошадей, кожи и сена обострили все их чувства; ими овладело нетерпеливое беспокойство. Молодой человек необычайно привлекательной наружности сжал обеими руками руки трепещущей красавицы и привлек ее к себе. Он знал, что если сейчас же не поцелует ее, то сойдет с ума.

— Сара, — прерывисто выдохнул он ее имя у самых губ девушки, прежде чем приник к ним поцелуем, в ожидании которого оба томились уже несколько недель.

Теперь, когда они наконец слились в объятии, у них не было сил оторваться друг от друга. Руки Сары нежно обвились округ шеи юноши, его же ладони, поначалу гладившие спину девушки, медленно переместились на ее грудь. Молодой человек глухо охнул и опустился на сено, увлекая за собой свою прелестную мучительницу.

Искушение было сильным. Очень сильным.

Прежде Сара не испытывала ничего подобного: как будто весь мир стремился раствориться в овладевшей ею истоме.

— Нет, Эндрю, нам этого нельзя.

— Пожалуйста, Сара, умоляю тебя. Я же собираюсь просить твоей руки. — И он снова закрыл поцелуем рот протестующей красавицы, нащупывая при этом застежку ее платья.

Молодой человек уже успел справиться с тремя пуговицами, когда Сара нашла в себе силы вырваться из его объятий.

Не то чтобы она не верила его словам. Сара знала, что он честен и говорит искренне: он, без сомнения, действительно будет просить ее руки. Но к ней уже сватались и другие — и всегда безуспешно.

Поэтому она решительно сжала его руки, предупреждая дальнейшие поползновения, и ласково рассмеялась:

— Ты пока даже не спросил, согласна ли я сама!

— Сара, дорогая, ты выйдешь за меня замуж?

Эти слова всплыли в памяти девушки, а затем вся сцена расплылась в мерцающем тумане, когда она невидящим взглядом смотрела в окно. Непрошеные, незваные слезы застилали глаза, и Сара изо всех сил старалась не дать им пролиться: никто не должен был заподозрить, что она плакала. Уж лучше умереть!

«Ведьмы!» — подумала Сара Бишоп, с трудом удерживаясь, чтобы не выкрикнуть это слово вслух. Стиснув зубы, она повернулась к четырем своим сводным сестрам, расположившимся в красиво обставленной семейной гостиной.