И протянул ей конверт. Сестра схватила, вытащила листок бумаги, стало читать. Но постепенно выражение ее лица менялось, пока на нем отчетливо не проступило отвращение. Все же, она дочитала письмо до конца, потом спрятала бумагу в карман.
— Ну и хорошо, — сказала она, улыбнувшись. — Надеюсь, теперь-то всё разрешится. Кстати, тебе тут какая-то девушка звонила, Даша. Кто такая, почему не знаю?
Я всё еще пребывал в таком возбужденном состоянии, что решил тут же ей всё рассказать. Но, встретив её рассеянный и почти равнодушный взгляд, остановился. Сказал лишь:
— Знакомая, с рынка, — и ушел в свою комнату. Надо было многое обдумать, наедине. Что заключалось в письме Бориса Львовича к Жене? Почему она сказала, что «теперь-то всё и разрешится»? И ведь она спрашивала меня про Павла, а не про Бориса Львовича. Выходит, думала о нем, хотя делает вид, что он ей безразличен. Эх, как бы затащить Павла в гости, но он тоже уперся, как вкопанный. И чего они так поссорились? Наверное, его Женя чем-то обидела, она всех может довести до точки кипения. Такой характер.
Потом мысли мои перекинулись в сторону Даши. Пора теперь сказать и о ней. Я ее люблю, это ясно. Сам себе не признавался все эти три месяца, но сейчас понял окончательно, вот в эту минуту, когда начал о ней думать. А может быть там, в ставке у Колдобина, когда услышал про «Боинги» и за той трагедией различил как-то лицо Даши, будто она горела. Потому что она действительно горит и ее надо спасать. Всё это, конечно, несопоставимо, но оно вроде бы наложилось друг на друга. Не может не наложиться. Иногда далекое, происшедшее за тридевять земель землетрясение вдруг отдается в твоей квартире. Ты можешь проснуться ночью и понять, что жизнь твоя изменилась, сказать себе: я теперь совершенно другой. Отчего? От залетевшего в окно лунного света, от шепота листвы. Они несут какую-то еще непонятную тебе весть, Слово, которые ты должен разгадать. И ты в предчувствии, что уже понял его значение для себя. Иногда это слово: смерть. Иногда: любовь. Но прежним ты уже не останешься никогда.
Я познакомился с Дашей Костерковой через все того же Заболотного. В середине июня. Он уже ходил в квартиру к ее матери по каким-то поручениям отца Кассиана, а тут захватил с собой и меня. Только предупредил по дороге:
— Смотри, Коля, там — ад!
Ад так ад, мне даже интересно стало. Квартира находилась на Щелковском шоссе, возле автовокзала. Дверь открыла пожилая тетка с испитым лицом, блеклыми спутанными волосами и бланшем под глазом. За ее спиной маячила старуха, еще страшнее видом. Я бы не рискнул определить их возраст. Из комнаты неслись голоса.
