А если он - Грак, убийца, каратель, что теперь надо делать? Кому сказать о нем, куда пойти заявить - вот что она теперь решала. И решила сообщить в милицию. И все, что было для нее до этого важным, значительным, необходимым, даже любовь к Зимину и сам Зимин, отступило на второй план. Главным теперь было справиться со своими переживаниями, волнениями, с тем своим состоянием, из которого ей надо выплыть, как из водоворота, куда попала так неожиданно.
Все то, давнее, припомнилось и будто вновь ожило в душе...
Какие бы раны ни наносили человечеству, оно все равно выживало. А человек? Способен ли он выжить после смертельной раны, после трагедии, от одного вида которой можно умереть?
Та зима была какая-то нерешительная, хотя и ранняя, - только начался декабрь, а снегу уже навалило - сугробы лежали на дорогах, на улице, в поле. Кривонивцы радовались такому обилию снега - озимым хорошо, и немцы с полицаями лишний раз не приедут по бездорожью.
Деревня Кривая Нива была небольшая, чуть более тридцати дворов. У околицы, ближе к болоту, жил Комков Макар с женой Серафимой и дочкой Аленой. Макар прихрамывал на одну ногу, потому и не мобилизовали его, не подался он и в лес к партизанам. И в полицию силком не взяли - зачем им калека? Но с партизанами Макар связь поддерживал - передавал им нужные сведения через верных людей. Иногда, если надо было передать что-то срочное, посылал в лес Алену.
Старосты в деревне не было. Первого старосту - хорошего человека, которого сельчане уговорили стать им, - убили какие-то люди из леса, будто бы наши парашютисты, сброшенные с самолета. И после этого быть старостой никто не соглашался. Вот тогда и придумали выполнять обязанности старосты по очереди, каждый двор дежурил по три дня.
Полицейский гарнизон располагался километров за семь от Кривой Нивы, в местечке Кругляны. Оттуда, а также из райцентра, и наезжали немцы и полицаи в Кривую Ниву. Появлялись они, как правило, группой по восемь-десять человек и всегда под командой своего начальника Семена Грака, по возрасту самого молодого из всех полицаев. Как он выбился в начальники, кривонивцы догадывались: уж больно старался перед фашистами выслужиться. Семен родился в Кривой Ниве, был старшим сыном Савки Грака, сельского активиста. Особенно активничал Савка накануне коллективизации и во время ее. Всех сельчан, у которых было живности или земли больше, чем у него (а он имел одну лошадь и одну корову), относил к кулацким элементам. На сходках кричал: "Колхоза боитесь, потому как все кулаки и подкулачники, каждый день сало жрете". "Савка, - говорили ему, - а тебе кто не дает кабана на сало выкормить?" "Не хочу быть в вашем кулацком классе. Я бедняк". - "Лодырь ты и горлопан". Таким он был и на самом деле - лентяй, пьяница, мог и унести, что плохо лежало.
