Алена резко повернулась и выбежала из кабинета, распахнув дверь ударом плеча. Так и бежала, не сбавляя скорости, по коридору, по лестнице, по двору, до двери своей комнаты. И в комнату буквально влетела, благо не было замкнуто - Валерия сидела перед зеркалом, покрывая лаком ногти.
- Куда это ты так спешишь? - спросила она.
- Так... ведь... - ответила Алена невпопад, - он это, он.
- Покрась и ты ногти, - предложила Валерия. - Лак хороший, польский.
Алена бросилась лицом в подушку, лежала, стараясь собрать свои мысли и чувства в одно целое, объединить их во что-то конкретное, а голова была тяжелая, и сердце разболелось - не вздохнуть. Она попросила дать ей сердечных капель. Валерия подала в стакане и снова занялась своими ногтями.
Полежав немного, Алена призналась:
- Я ударила зубного врача по лицу.
- От боли? Ничего, зубным врачам всегда достается.
- А если он не виноват?
- Не переживай. Пощечина - это разновидность массажа, она улучшает цвет лица.
- Болит, - простонала Алена, держась за грудь. - Сердце болит. Мамочка моя, зачем мне все это?! За что? А если он не Грак, тогда что?
Валерия, решив, что это все отголоски зубной боли, успокаивала:
- Потерпи, пройдет.
- Никогда не пройдет... Валерия Аврамовна, вы когда-нибудь видели живого убийцу?
- Мертвые убийцы не бывают. Мертвыми бывают их жертвы... О чем ты, не понимаю... Ты знаешь, куда я собираюсь? Цезик везет меня в загородный ресторан. Вот я и готовлюсь. - Она говорила, не поворачиваясь к Алене. Погуляем... А твой Зимин почему-то не захотел к нам присоединиться. Неужели денег пожалел?
- А если убийца спокойно ходит по земле, дом себе построил, внуков нянчит? Может быть такое?
- Все может быть, Алена. Брось ты про это... Я попросила у Аркадия Кондратьевича галстук для Цезика. А то ходит, как обормот. Может, уговоришь Зимина, и поедете с нами?
- А если я ошибаюсь? - словно сама с собой спорила Алена. - А если не он? - И чувствовала, как ей хочется, чтобы она ошиблась.
- Да что ты не отвечаешь мне? Я спрашиваю, может, и ты со своим поедешь с нами?
Они разговаривали, словно глухие, не слыша друг друга, занятые каждая своим. Валерия встала, помахала руками, чтобы быстрее высох лак на ногтях, покрутилась перед зеркалом, прихорашиваясь, показала Алене, где стоит флакончик с лаком, и вышла из комнаты.
Алена опять бросилась головой в подушку и зарыдала. Поплакала, постонала и почувствовала, что в душе утихло и в голове уже не такой сумбур. Одна мысль не давала покоя: врач Егорченко - Семен Грак или только похож на него? Прошло ведь более тридцати лет после тех событий, нетрудно и ошибиться. Но... эта ямочка на подбородке, выпуклые надбровные дуги, рот, перекошенный в жесткой ухмылке. И глаза, застывшие, пронзительно-змеиные... Разве можно их забыть?
