— «Куда? Ужъ эти мнѣ поэты!»
— «Прощай, Онѣгинъ, мнѣ пора.»
— «Я не держу тебя; но гдѣ ты
Свои проводишь вечера?»
— «У Лариныхъ.» — «Вотъ это чудно.
Помилуй! и тебѣ не трудно
Такъ каждый вечеръ убивать!»
— «Ни мало.» — «Не могу понять.
Отселѣ вижу, что такое:
Во-первыхъ — слушай, правъ ли я? —
Простая, Русская семья,
Къ гостямъ усердіе большое,
Варенье, вѣчный разговоръ
Про дождь, про ленъ, про скотный дворъ...»
— «Я тутъ еще бѣды не вижу.»
— «Да скука, вотъ бѣда, мой другъ.»
— «Я модный свѣтъ вашъ ненавижу;
Милѣе мнѣ домашній кругъ,
Гдѣ я могу....» — «Опять эклога!
Да полно, милый, ради Бога.
Ну что жъ? ты ѣдешь: очень жаль.
Ахъ, слушай, Ленской; да не льзя ль
Увидѣть мнѣ Филлиду эту,
Предметъ и мыслей, и пера,
И слезъ, и рифмъ et cetera?
Представь меня.» — «Ты шутишь.» — «Нѣту.»
— «Я радъ.» — «Когда же?» — «Хоть сей часъ.
Онѣ съ охотой примутъ насъ.
Поѣдемъ.» —
Поскакали други,
Явились; имъ расточены
Порой тяжелыя услуги
Гостепріимной старины.
Обрядъ извѣстный угощенья:
Несутъ на блюдечкахъ варенья,
На столикъ ставятъ вощаной
Кувшинъ съ брусничною водой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Они дорогой самой краткой
Домой летятъ во весь опоръ.
>17Теперь подслушаемъ украдкой
Героевъ нашихъ разговоръ.
— «Ну что жъ, Онѣгинъ? ты зѣваешь.»
