После упоминания о детях опять подключалась мама. Это был ее второй сольный выход с драматическим уклоном:
— Илюшенька, сынок… Ты пойми — мы ведь уже не молодые. Да и ты не юноша, кстати. Ты о личной жизни-то что думаешь? Ну не век же тебе бобылем ходить… Я вот смотрю — неприкаянный ты какой-то. Это потому что неженатый! Семья — великое счастье, уж поверь мне! Ты у нас парень видный, самостоятельный, с профессией.
— Мама, ну не могу же я жениться вот так, с бухты-барахты! — горячился Илья. — Что мне, с плакатом ходить: «Ищу жену»?
— С плакатом не надо, — с серьезным лицом вмешивался Александр Иванович, — просто обращай больше внимания на девушек. Свою половинку ты узнаешь из тысяч…
— Да уж. Сразу вспоминается переделанная песня «Корней», очень подходящая в качестве гимна для судмедэкспертов: «Ты узнаешь ее из тысячи. По ушам, по фрагментам задницы!» — пытался отшучиваться Илья, но мать была настроена решительно:
— Может, ты знакомиться стесняешься? Хочешь, я тете Вале Проскуриной позвоню? У нее три племянницы, одна другой лучше… Сходим в гости, пообщаемся…
Итог подобных разговоров всегда был один — Илья фыркал, злился и убредал в свою комнату. Там, окинув взором полки с книгами, пыльную деку музыкального центра и не менее пыльные телевизор и монитор компьютера (убираться у себя он никому не разрешал, а сам давно уже не брал в руки ни пылесос, ни тряпку), Илья ложился на кровать, закидывал руки за голову и тупо рассматривал трещины на потолке.
Самое печальное во всей этой истории было то, что родители с их искренним беспокойством за судьбу сына всегда попадали в точку. Илья и сам постоянно думал и о работе, и об отношениях с противоположным полом.
Но словно некое черное проклятие повисло над его головой — с работой ничего не получалось, а девушки… Всех их для Ильи заменила одна-единственная, и как на грех, именно та, с которой, он был убежден в этом, у него никогда ничего не будет…
Яну Коваленкову после памятного и донельзя идиотского разговора у разобранного пулемета в подземелье графа Торлецкого и битвы с Удбурдом в Дарвиновском музее Илья видел всего четыре раза на пятничных чаепитиях, которые устраивал граф.
Традиция эта вскоре прервалась. Первым «отвалился» Зава — улетел в Лондон. Затем майор Громыко, уволившийся из органов, сообщил, что нашел работу, о которой мечтал всю жизнь. Таинственное это заявление он сделал по телефону, после чего исчез и с тех пор не появлялся.
