Я проснулся c тяжелой головой. Шторы на окнах опущены. В просторном помещении со старинной мебелью было тепло. Я чувствовал себя прекрасно, несмотря на тяжелую голову. Кто и когда так обо мне беспокоился - я потянулся к стоящей рядом бутылке. На ощупь налил себе рюмку. Шторы на окнах были опущены, но меня мало интересовало, утро сейчас или вечер. Выпил еще одну. И еще. Тяжесть в голове исчезла. Правая сторона подбородка была заклеена пластырем, щека тоже. Вот и все. Я их потрогал. Забавно ощущать на лице эти чужие предметы. Да и все остальное в этот день, вечер, быть может, ночь меня забавляло. В любой момент я могу уйти. Навсегда. Одеться и уйти. Я открывал шкаф, закрывал. Ощупывал висящие в нем костюмы. Если захочу, могу обменять один из них на свою пижаму. Вернее, пижаму Ежи Фауста. Так мне по крайней мере казалось. Он за мной уже не следит. Видимо, очень занят. Еще бы - сейчас конец эксперимента. Конец жутким холодильникам в подвальной лаборатории.
Именно. Но разве меня это касается? Пускай себе воскрешает своих покойников. Пускай даже снова их замораживает. Пусть бьет меня каждый день по лицу, лишь бы было так хорошо, как сейчас. Я даже запел. Замурлыкал что-то себе под нос. Может быть, слишком громко? Черт знает что. Неважно. И в этот самый момент отворились большие двери, словно в актовом зале университета.
Женщина была в коротком халатике, в туфельках, волосы вроде слегка слипшиеся. И накрашена словно кукла, только что снятая с витрины. Я видел это отлично, несмотря на полумрак. Не знаю почему, но меня смутило, что я тоже в халате и босиком, и в таком состоянии, вдобавок держу в руке рюмку. Но это мое смущение тут же прошло. На всякий случай я встал за большой черный стол, так что лишь верхняя половина оказалась на виду. И вот какой забавный разговор произошел между нами; .
- О-о-о, кто вы? Я ничего о вас не слышала.
- А вы ищете Юрека? Он внизу, выпускает каких-то животных из холодильника.
- Меня он уже выпустил.
Естественно - в таком халатике она не могла прийти с улицы. Вероятно, выражение лица у меня было дурацкое, так как она рассмеялась. Засмеялся и я, хотя и ощутил замешательство.
- Вас? Ну да, это же вы! И как вы себя чувствуете?
- Чудесно. Но почему ты сидишь за этими дурацкими шторами?
Она подбежала к окну, встала на цыпочки. Я поворачивался за ней, как подсолнечник за солнцем. Так мне вспоминается. В окно брызнул свет. И она, со спины, на фоне этого света была воплощением женственности.
