— Да, пожалуй. Какие-нибудь записные книжки, бумажники?
— Да, вот бумажник. Тридцать фунтов купюрами разного достоинства, визитная карточка торговца вином и счет за пару брюк для верховой езды.
— Никакой корреспонденции?
— Ни строчки.
— Да, кажется, он относился к тому сорту людей, которые не хранят писем. Результат прекрасно развитого инстинкта самосохранения.
— Да. Между прочим, я поинтересовался у прислуги относительно писем. Они сказали, что он получал довольно много писем, но никогда не оставлял их валяться где попало. Об отправляемых им письмах они мало что знали, так как обычно они опускались в почтовую сумку, доставляемую и открываемую только на почте, или передавались почтальону, когда он появлялся. Однако у всех сложилось впечатление, что он писал не много писем. Горничная сообщила, что ничего примечательного в его корзине для бумаг не находила.
— Да, удивительно полезная информация. Постойте-ка. Тут его ручка. Очень красивая — фирмы «Оното», с золотым пером. Боже! И абсолютно пустая. Уж не знаю, какие можно сделать из этого выводы. А никаких карандашей, кстати, я тут не вижу. Я склонен думать, что вы не правы, утверждая, что он не писал писем.
— Я ничего не утверждаю, — невозмутимо откликнулся Паркер. — Осмелюсь даже согласиться с вами.
Лорд Питер отошел от туалетного столика, просмотрел содержимое гардероба и снял несколько книг с тумбы у кровати.
— «Закусочная на Рейне», «Аметистовое кольцо», «Восточный ветер» (ну что ж, очень характерно для нашего юного друга), «Жизнеописание кадета де Кутре» (тю-тю-тю, Чарлз!), «Манон Леско». Гм! Есть еще на что посмотреть в этой комнате?
— Кажется, нет. Куда вы хотите отправиться теперь?
— Осмотрим все по порядку. Постойте-ка. Кто у нас в соседних комнатах? Ах да, здесь комната Джералда. Элен в церкви. Давайте зайдем. Тут, естественно, вытирали пыль и подметали пол, погубив все, что можно.
— Боюсь, что да. Мне с большим трудом удалось удалить герцогиню из комнаты.
— Так. Вот окно, из которого кричал Джералд. Гм! На каминной решетке ничего — камин, естественно, растапливался с тех пор. Послушайте, а куда Джералд мог задевать это письмо, я имею в виду от Фриборна?
— Он никому не сказал ни слова о нем, — ответил Паркер. — Уж как старался старина Мерблес — герцог повторял только одно, что он уничтожил его. Мерблес считает это абсурдом. Так оно и есть. Если он собирался предъявить что-то вроде обвинения жениху своей сестры, должен же он был оставить какие-то доказательства! Или он считал себя одним из тех римлян, которые заявляли: «Как глава семьи, я запрещаю, и все тут»?
