Потом навалилась тоска и свинцовая депрессия. Она представила, как в течение недели вокруг нее будут виться потенциальные женихи, как будут наперебой приглашать ее потанцевать, попить водки, попариться в бане, искупнуться безо всего — тут ее затошнило. Ольга мрачно разглядывала экран компьютера и мечтала заболеть дизентерией. Или чумой. Бубонной, и прямо на работе, чтоб при свидетелях. Впрочем, не поможет. Все равно скажут, что она симулянтка и просто испугалась…
Иногда — хотя и редко — бизнес-сообщество перестает напоминать аквариум с пираньями и превращается в некое сюрреалистическое подобие пионерлагеря. Сюрреализм заключается в том, что большинство пионеров — лысые и пузатые дядьки с гипертонией и почечными коликами, но в остальном совпадение — девяносто девять процентов.
Только в пионерлагере немыслимо не сорваться ночью «за территорию», раз все пошли. И ты знаешь, что влетит и что ничего интересного «за территорией» нет — но идешь потому что иначе нельзя. Или, к примеру, если пообещать в запальчивости, что на прощальном костре точно поцелуешь при всех Витька, Тоху, Андрея, Макса (Маринку, Таньку, Ленку, Юльку…) из соседнего отряда, а в последний момент сказаться больной (больным) и не прийти на костер… Нет, это в принципе — немыслимо. Даже если действительно заболеешь.
Какой бы повод не ездить в круиз Ольга ни придумала — это будет однозначно и единогласно воспринято всеми как позорная слабость. После этого ее сожрут в течение полугода — никто не уважает противника, однажды опозорившегося при всех.
Она бездумно листала свою старую записную книжку, пока не наткнулась на короткую запись: «ЛЯЛЯ». И подумала: «Это судьба».
Лялька Бескозыркина была подругой Ольги уже почти двадцать лет. Они познакомились при поступлении в институт, сразу почувствовали симпатию друг к другу и долгое время переживали, что их развели по разным группам. Только потом, по прошествии многих лет, Ольга поняла, как это было удачно сделано. Иначе она могла бы уже к концу обучения свихнуться от обилия информации, которой Ляля с ней наверняка бы делилась, не закрывая рта.
Нет, Ляля была прекрасным человеком, но обладала одним серьезнейшим недостатком: у нее был чересчур пытливый ум. Займись она квантовой механикой или проблемой выделения генома человека, все Нобелевские премии уехали бы в Россию еще при Советской власти, потому что такие несложные задачки Ляля щелкала бы, как орехи.
Однако Лялю в гораздо большей степени занимали человеческие судьбы, причем человек для этого выбирался произвольно. С кем заговорит Ляля в троллейбусе — ту судьбу и исследует. В результате Ляля знала абсолютно все — про всех своих подруг, их родственников, знакомых родственников и родственников знакомых родственников, и почти все — про большую часть остального населения столицы. Как этот колоссальный объем удерживался в ее голове, непонятно, но на каждую жизненную ситуацию у Ляли находился пример из жизни вполне конкретного человека.
