В пещере круглый год жили скорпионы, но больше всего их было в те дни, когда с растений должна была закапать вода. У старухи имелся большой ком тряпья — им она и смахивала скорпионов со стен и потолка, быстро топча их жесткими босыми пятками. Бывало, в пещеру заносило какого-нибудь дикого зверька или птичку, но убить их она никогда не успевала, а потом перестала и пытаться.
Однажды темным днем она подняла голову и увидела, что перед входом стоит один из ее сыновей. Старуха не могла вспомнить, который, но решила: тот, кто скакал на лошади по пересохшему руслу и чуть не убился. Она взглянула на его руку — не изуродована ли. Это был не тот сын.
Он заговорил:
— Это ты?
— Да.
— Ты здорова?
— Да.
— Всё хорошо?
— Всё.
— Ты была здесь?
— Сам видишь.
— Да.
Молчание. Старуха оглядела пещеру и недовольно заметила, что человек у входа загородил весь свет, и внутри стало совсем темно. Она попробовала различить очертания своих вещей — палки, тыквы для воды, жестяной банки, мотка веревки.
От напряжения старуха хмурилась.
Человек заговорил снова:
— Я войду?
Она не ответила.
Он отступил от входа, стряхнув с одежды капли. Старуха подумала: сейчас он скажет что-нибудь грубое, — хоть она и не знала, какой сын это был, но помнила, что он мог сделать.
Она решила ответить.
— Что? — сказала она.
Он нагнулся прямо под пологом воды и повторил:
— Я войду?
— Нет.
— Что с тобой такое?
— Ничего.
А потом добавила:
— Здесь нет места.
Он снова отступил, вытирая голову. Наверное, он сейчас уйдет, подумала старуха — она не знала, хочется ли ей, чтобы он уходил. Но что ему еще тут делать, подумала она. Она услышала, как человек сел где-то снаружи, и почувствовала запах табачного дыма. Ни звука — только вода капает на глину.
Немного спустя старуха услышала, как сын встал. Он опять стоял у входа.
— Я вхожу, — сказал он.
Она не ответила.
Он нагнулся и протиснулся внутрь. Пещера была слишком низкой, и выпрямиться он не смог. Он огляделся и плюнул на пол.
— Пойдем, — сказал он.
— Куда?
— Со мной.
— Зачем?
— Потому что надо.
Она немного подождала, а потом с подозрением спросила:
— Куда ты идешь?
Он безразлично махнул в сторону долины и ответил:
— Вон туда.
— В город?
— Дальше.
— Не пойду.
— Надо.
— Нет.
Он поднял ее палку и протянул ей.
— Завтра, — сказала она.
— Сейчас.
— Мне нужно спать, — сказала она, опускаясь на свою кучу тряпок.
— Хорошо. Я подожду снаружи, — ответил он и вышел.
Старуха заснула сразу. Ей снилось, что город — очень большой. Он все тянется и тянется, и его улицы полны людей в новой одежде. У церкви высокая башня, и несколько колоколов все время звонят. Целый день на улицах ее окружали люди. Она не знала, сыновья они ей все или нет. У некоторых она спрашивала: «Вы мои сыновья?» Те не могли ей ничего ответить, но она решила, что если бы могли, то сказали бы: «Да.» Потом, когда пришла ночь, она нашла дом с открытой дверью. Внутри горел свет, и в углу сидели какие-то женщины. Когда она вошла, женщины встали и сказали: «У тебя здесь комната.» Ей не хотелось ее смотреть, но они подталкивали ее, пока она не очутилась в комнате, и они закрыли дверь. Она была маленькой девочкой и плакала. Снаружи церковные колокола звонили очень громко, и ей казалось, что ими наполнено все небо. Высоко над головой в стене было отверстие. Сквозь него она видела звезды, и в ее комнату от них попадало немного света. Из тростника, служившего потолком, выполз скорпион. Он медленно спускался к ней по стене. Она перестала плакать и следила за ним. Хвост скорпиона изгибался у него над спиной и на ходу покачивался из стороны в сторону. Она быстро осмотрелась — чем бы его смахнуть. Поскольку в комнате ничего больше не было, пришлось рукой. Но двигалась она медленно, и скорпион схватил ее за палец своими клешнями, очень крепко, никак не хотел отрываться, хотя она размахивала рукой изо всех сил. Потом она поняла, что он ее не ужалит. Ее охватило огромное счастье. Она поднесла палец к губам, чтобы поцеловать скорпиона. Колокола смолкли. Медленно, в начинавшемся покое, скорпион переполз ей в рот. Она ощупала его твердый панцирь, его крохотные лапки, льнувшие к губам и языку. Медленно он прополз в горло и стал принадлежать ей.
