— Мы из уголовного розыска. — Погодин подошел к столу, положил на край красное удостоверение.
— А? — Парамонов взглянул на красные корочки. — Садитесь. Я скоро. Пока мысли не ослабли.
Закончив писать, Агафон Романович отодвинул в сторону бумагу, прижал мясистой грудью кромку стола, заговорил:
— Ну, я готов. Говорите, кого вызвать: из настоящих или из выбракованных? Не удивляйтесь. Это мой личный код. Ваш брат, знаю, умеет хранить тайну, потому и доверяю.
Парамонов говорил уверенно и отрывисто, будто поштучно выкладывал слова на широкий стол.
— «Выбракованных», пожалуйста, расшифруйте, — серьезно попросил Погодин, разглядывая не в меру широкие брови собеседника.
— Это те, которые прибыли к нам из города, их школа выбраковала за явную неуспеваемость и нарушения, то есть отчислила. Их трое: Крестов, Лапочкин, Куранов.
— А Дымов, Александр Дымов, у вас учится?
— Есть такой, — ответил Парамонов после короткой паузы.
— Он не близок к «выбракованным»? — спросил Погодин.
— Дымов числится у меня в числе хороших, хотя вьется иногда около Лапочкина и Куранова. У преподавателей к нему претензий нет: аккуратен, старателен, честен.
— Нам можно с ним поговорить?
— Пожалуйста! — Парамонов тряхнул головой, завел руку за спину, большим пальцем нажал кнопку, черневшую на белой стене.
В кабинет плавно вошла женщина средних лет. Директор распорядился вызвать к нему Дымова, и она так же плавно ушла, качнув широкими бедрами. С минуту держалась неловкая тишина. Потом, сдвинув лохматые брови, Парамонов спросил:
— Что-нибудь серьезное?
— Кража из магазина, — сухо ответил Погодин.
— Неужели Дымов? Трудно поверить.
— Пока нет. Впрочем, он должен внести кое-какую ясность.
— Да? Выходит...
— Пока мы не в праве о нем думать плохо.
Колокольчиков, не сводивший взгляда с двери, легко толкнул Погодина коленом, заметив взъерошенную голову, просунувшуюся в кабинет.
— Можно? — звонко спросил подросток и, не дожидаясь разрешения, бойко шагнул через порог, остановился, поздоровался, искоса взглянув на незнакомцев, сидящих у широкого окна. Рябое скуластое лицо, настороженные, с короткими ресницами маленькие глаза не выражали ни стеснения, ни страха.
— Садись, Дымов, — директор указал на стул у стены. Подросток послушно сел, положив ладони на колени. Погодин занял место у приставного столика, думая, с чего начать разговор с Санькой. Потом вдруг спросил:
— Саша, ты знаешь Федора Константиновича Сорокина?
— Знаю.
— Он и ваш директор Агафон Романович уверяют, что ты парень честный и лгать не умеешь. Этому можно верить?
