Ну вот, продолжаю. Через неделю родителей жены я провожал в обратный путь. В плацкартный вагон поезда Москва – Архангельск заносились неподъемные сумки с метрами сосисок и колбас; баулы с килограммами разного мяса; коробки с кубами сливочного масла; цилиндрами и параллелепипедами сыра. Все это раскладывалось на и под полки.
…Но родители жены хотели быть поближе к любимой дочери и к недавно появившемуся любимому внуку. Так исчезли северные дары. И теперь мы садились в поезд и сходили на станции Щекино, как это не раз делал Лев Николаевич Толстой. Правда, здесь наши пути с великим писателем расходились. Он направлялся в Ясную Поляну, а мы – в город Советск по раздолбленной пыльной дороге на раздолбанном грязном автобусе. Город казался мне очень странным. В нем, например, было теплое, незамерзающее озеро. А еще в нем был клуб – желтый, с пятью белыми колоннами. Типичный Палладий. Мог ли великий итальянский архитектор представить себе, что в далекой России спустя столетия в каждом большом и маленьком городе будет стоять типа его «застывшая музыка». Но в основном Советск состоял из желтых трехэтажных коттеджей, построенных после войны для генералов. А самое глубокое впечатление на меня производили местные мужики. Они все как один ходили в кепках, связанных из мохера нежных пастельных цветов – розового, голубого, желтого, зеленого… Они напоминали конфеты «Подушечка», что продавались в магазинах на вес и без обертки. Верхняя часть головы у краснолицых пропитых мужиков как бы светилась и флюоресцировала из-за мохеровой волосистости. Этот ореол, к моему счастью и ужасу, еще и колебался на ветру.
Как-то я приехал в Щекино на поезде из Новороссийска. Это была осень, и привез я с собой деревянный, с щелями, ящик с виноградом и кучу всяких фруктов и овощей. На платформе меня встречали родители жены. На этот раз они меня! А дома, в Советске, меня встречали маленький сын, жена и накрытый стол с домашними пельменями, маленькими домашними же тушенными в сметане голубцами и котлетами, естественно домашними и тоже маленькими. Всё в мисках чуть меньше тазика. Ну и, конечно, самогончик. Ему-то что, он един и в Архангельске и в Советске.
Родители жены задержались в Советске недолго. Они тосковали по родине и вернулись в Архангельск. Вновь на какое-то время появились грузди, морошка, в общем, можно было бы начинать читать с начала…
Теперь уж этого нет. Теперь уж это точно никто никогда не привезет. Купить? Не то! Не радует. Пойду, пожалуй, махну. За ваше здоровье. Счастливого пути, пассажиры!
