Айрленд опять смочил водой запекшийся рот Батлера. Тот впал в забытье, бредил, хрипел: «Парни, к оружию!.. бей ублюдков!.. стреляй, Дик!.. Джонс и Мур, к пушке!.. не пускать их на борт!..» Дерек Батлер вел свой последний бой, и был тот бой кровавым, беспощадным и уже проигранным.
Питер Шелтон выпрямился, вытер испарину со лба и оглядел свою команду. Люди были угрюмы. Пыль, осевшая на лицах, делала их похожими на приспешников сатаны.
– Берт, останься с Дереком, – велел капитан. – Мартин, выставь часовых, и пусть люди отдыхают. Лошадей привязать, чтобы не разбежались. Я пойду на берег, взгляну, что с кораблем.
– У нас мало воды, – сказал помощник, уже первый, а не второй.
– Мало. Воду беречь. Лошадей мы напоить не сможем.
Кинг поглядел на умирающего.
– Мы можем его спасти?
– Нет. Был бы жив Хадсон, тоже не смог бы. Печень, Мартин, печень… Мы бессильны.
Шелтон повернулся, кликнул Пима и подошел к своей лошади. Рядом с конем, держась за седло, стояла Соледад. Луч заката упал на ее лицо, и Питеру почудилось, что перед ним ангел. Ангел, посланный Богом, чтобы напомнить ему: нет смысла в гневе и отчаянии.
Глубоко вздохнув, он сказал:
– Мой корабль захвачен, леди. Пим позаботится о вас. Он добрый малый и немного говорит по-испански.
Она протянула руку и коснулась щеки капитана.
– Я понимаю, дон Педро, я понимаю… Вам сейчас не до меня.
– Нет, не понимаете. – Шелтон прижал ее ладонь к губам. – Что бы ни случилось, это ничего не изменит… не изменит для вас и для меня. Теперь, потом и до самой смерти.
Он зашагал к морю, высматривая своих разведчиков. Белл и Брукс нашли укрытие за скалами; Брукс держал наготове мушкет, а боцман приник к подзорной трубе и осматривал бухту.
– Что ты успел разглядеть, Том?
– На берегу – там, слева – навалена куча камней, сэр. – Белл протянул капитану трубу. – Бьюсь о заклад, под камнями покойники – те, кому парни Батлера расчистили дорожку в ад. Большая куча!
– Наши где?
– Наших бросили у воды. За этой кучей, сэр… Там сидят эти чертовы грифы.
В наступающих сумерках Шелтон различил сваленные грудой полунагие тела и огромных птиц с кривыми клювами. Он вспомнил лагерь испанцев у Канивы, трупы с оторванными конечностями, запах крови и горящей плоти; вспомнил все это и пробормотал:
– Как сотворишь, так же тебе и воздастся… Господи, быстро мелют мельницы Твои!
– Вы что-то сказали мне, сэр? – спросил боцман.
– Нет, Том. Я не уберег наших парней и прошу у них прощения.
Шелтон перевел взгляд на бухту. У ее горловины покачивался на волнах «Старина Ник», трехмачтовый барк Френсиса Таунли, и по его палубе вышагивали часовые с мушкетами. До барка никак не добраться – четыре-пять кабельтовых с любого берега, вплавь не одолеешь. «Амелия» стояла ближе, всего в ста пятидесяти ярдах, и к ее корме был причален шлюп Сармиенто, а рядом виднелся еще один – несомненно, «Москит» Самюэля Лейта. Разглядев его, капитан вспомнил слова Рокуэлла, скрипнул зубами и выругался. Лейт, вонючий хорек! Вот кто выследил «Амелию»!
